Чингисхан. Человек, завоевавший мир
Шрифт:
На военном совете он провозгласил, что намерен убить всех татар мужского пола выше тележного колеса [30] {305} . Предполагалось, что его замысел должен был храниться в «строжайшем секрете», но тупоголовый Бельгутай, присутствовавший на совете, с похвальбой рассказал о нем друзьям, заодно приписав себе авторство идеи. Разумеется, об этой чудовищной затее прознали татары. Могущественное воинство Тэмуджина неустанно преследовало татар и загнало их в урочище Далан-Немургес у реки Халха на западных склонах горного Хингана. Снова Тэмуджин отдал приказание не заниматься грабежом во время битвы: у всех будет предостаточно наживы после победы. И снова Алтан и Хучар не подчинились приказу. Сражение проходило в привычном стиле массовой бойни и закончилось поражением татар {306} . Затем татар-мужчин выстроили в одну линию для казни. Внезапно раздались дикие вопли, и началось побоище. Оказалось, татары, предупрежденные болтовней Бельгутая, приготовились к Судному дню, спрятали кинжалы и устроили резню. Борджигины завершили расправу, но и сами понесли тяжелые потери {307} . Взбешенный Тэмуджин мог казнить и Бельгутая за разглашение военной тайны, но ограничился лишь тем, что подверг его унижению, назначив судить мелкие склоки и раздоры между простолюдинами. Тэмуджин с добротой относился к Бельгутаю, хотя и сомневался в его способностях. Родственные узы в
30
Выше тележной оси. «Сказание», § 154. – Прим. пер.
305
Some scholars dispute that the policy was genocide and claim that Temujin intended to execute only all such males in the tribal confederacy. To act otherwise would be a waste of potential slave labour and ‘arrow fodder’. (Rachewiltz, Commentary p. 571).
306
SHW p. 278; SHO p. 129; SHR p. 176; Grousset, Empire p. 208. For a complete list of the Tartar clans and septs at Dalan Nemurges see Pelliot & Hambis, Campagnes pp. 240–245.
307
SHW p. 279.
308
Hambis, Genghis Khan pp. 72–73; Rachewiltz, Commentary pp. 572–573.
Конечно, не только Бельгутай создавал проблемы. Алтан и Хучар фактически не участвовали в битве, увлекшись мародерством. На этот раз Тэмуджин стыдил их публично. Он отобрал все награбленное добро и раздал самым бедным воинам. Разозлившись, Алтан и Хучар тайком скрылись из лагеря и сбежали к Джамухе, объявив Тэмуджина тираном {309} . Хан утешился тем, что зачислил в жены татарских принцесс Есуй и Есугэн {310} .
Зимой 1202/1203 года Тэмуджину и Тоорилу пришлось усмирять еще одну найманскую коалицию. Буйрук набрал сильную армию, стянув все свои ресурсы, многочисленные группы и отряды кочевников, настроенных против Тэмуджина: людей Тохтоа-беки, уцелевших меркитов, горстку татар призывного возраста и, самое главное, Джамуху с его союзниками, в числе которых теперь были Алтан, Хучар, Даритай, дядя Тэмуджина, и Хасар, его брат. Алтан, Хучар и Даритай возмущались конфискацией поживы и, кроме того, считали себя выше рангом, старшими борджигинами. Хасар, вообще, мог кого угодно вывести из себя. За свою короткую жизнь он не раз предавал старшего брата, рискуя вынудить Тэмуджина приговорить его к смертной казни. На его счету уже было три проступка, за которые менее знатного монгольского олигарха давно бы обвинили в измене. Хасар вступил в сговор с Бельгутаем, когда Тэмуджин устроил взбучку сводному брату за инцидент с татарами; он же отказался исполнить приказание хана убить тысячу татарских пленников, потому что его жена был татаркой, и беспричинно напал на унгиратов, вынудив их уйти в лагерь Джамухи {311} .
309
RT i pp. 182–183; Krause, Cingis Han p. 19.
310
SHW pp. 279–280; SHO pp. 130–131; SHE p. 79.
311
Ratchnevsky, Genghis Khan p. 99; Pelliot & Hambis, Campagnes p. 172.
Если Таян, отдалившийся младший брат Буйрука, стал и союзником Джамухи, то для старшего предводителя найманов «золотой мечтой» было объединить народ и забыть прошлое. Эту кампанию он вдохновенно проводил по всей Монголии – от Алтая до гор Хингана {312} . Но повсюду найманов и их союзников, похоже, опережал и замыслами и действиями Тэмуджин, трансформировавшийся из степного воина-поденщика в нечто более основательное и грозное. Там, где найманы действовали согласно устоявшимся правилам и обычаям, Тэмуджин демонстрировал изобретательность и нестандартность решений: то навязывал генеральное сражение, то переходил на методы партизанской войны. Войска найманов передвигались тяжеловесно и неповоротливо; монголы умели рассеиваться и перестраиваться словно по волшебству. Сила личного обаяния и нараставшая вера в его необычайные способности вдохновляли людей, побуждали исполнять зачастую загадочные и странные приказы. Новшества и непредсказуемость действий лежали в основе его тактики и стратегии, что не было свойственно ни одному из его противников.
312
Grousset, Empire p. 208.
На исходе 1202 или в начале 1203 года на берегу реки Тола (Туул) в Темном бору, видимо, и состоялась официальная церемония усыновления Тэмуджина Тоорилом, и это означало, что он признавался также преемником и наследником Кереитского ханства. Об этом свидетельствует и то, что Тоорил будто бы сказал Тэмуджину, что предполагаемый наследник Нилха – «абсолютно непригоден» {313} . На церемонии Тэмуджин должен был принести клятву верности и называть Тоорила «отцом»: стороны договорились, что все это стало логическим следствием побратимских отношений между Тоорилом и Есугеем, отцом Тэмуджина {314} . Содружество начиналось счастливо: этой же зимой найманы потерпели сокрушительное поражение в местечке с названием Цэгцер, возможно, поблизости от горы Чигурху. Схватка происходила в страшный буран, противники понесли тяжелые потери, но у найманов погибло больше воинов, потому что, как стало известно, многие замерзли во время отступления или разбились насмерть вместе со своими животными, падая со скал в темноте {315} . Джамуха, вроде бы союзник, появился на поле боя под занавес и уже ничем не мог помочь поверженным найманам.
313
SHO p. 135; SHR p. 84; Vladimirtsov, Le regime social p. 76. Ilkha’s title was ‘Senggum’. Some historians have mistaken the title for the man and refer to the Kereit prince as ‘Senggum’ as if this were a proper name.
314
Rachewiltz (Commentary p. 594) points out that in his contemptuous references to Ilkha, Toghril implies that the Senggum is his only son. Now it is known that Toghril had at least two sons, so either he was being distinctly unpaternal to the other one(s) or they had already died.
315
RT i p. 183.
1203 год начинался с победы над найманами, а во всем остальном Тэмуджина преследовали плохие предзнаменования и неудачи. Желая проверить надежность союза с Тоорилом, он попросил руки его дочери Чаур-беки для своего сына Джучи, но получил категорический отказ. При кереитском дворе Нилха, узнав о появлении нового наследника,
316
SHO pp. 136–137. Others say the quid pro quo was to be marriage between Temujin’s daughter Qojin and Ilkha’s son Tusaqa (Ratchnevsky, Genghis Khan pp. 84–86).
317
RT i p. 184.
Брачный проект Тэмуджина вызвал разные толкования у историков. По мнению одних комментаторов, это была глупая затея, Тэмуджин «искушал судьбу», преждевременно обнажил свои амбиции и замыслы стать правителем всей Монголии, чем насторожил Тоорила. Другие авторы (и более убедительно) считают, что он испытывал названого «отца», проверял, насколько надежным может быть альянс с ним. Тэмуджин заподозрил (и был прав), что и Тоорил, и его сын в действительности снобы: его знатность недостаточна для того, чтобы сродниться с одним из самых блистательных кереитских семейств, Тоорил никогда не признает его своим преемником, а его возмущение доводами сына было наигранным, и в глубине души он был доволен тем, как развивались события. Тоорил с полным основанием мог сказать Тэмуджину: он хотел исполнить все его желания, но ни сын, ни кереитский народ не позволили ему это сделать {318} .
318
Ratchnevsky, Genghis Khan p. 68.
Со своей стороны, Бортэ тоже подогревала сомнения Тэмуджина. Тоорил, доказывала она, постоянно подводит его. Как можно доверяться или полагаться на человека, бросившего его в разгар битвы (именно так и поступил Тоорил), фактически спасенного Тэмуджином после изгнания и не предложившего ему даже самой малости от поживы, добытой во время кампании против меркитов в 1198 году, которую он вряд ли предпринял бы, если бы Тэмуджин не помог ему реанимироваться! {319}
319
SHC pp. 88–90.
Тем временем Джамуха, Нилха, Хасар, Алтан и Хучар встретились и договорились о совместных действиях. По предложению Джамухи, они решили изображать ситуацию так, будто Тэмуджин ведет тайные переговоры с найманами, а среди кереитов зреет бунт, и поставить перед Тоорилом ультиматум – либо Нилха, либо Тэмуджин – и заморочить его комбинацией fait accomplit [31] и фальшивой лестью. Джамуха знал, с кем имеет дело: Тоорил был стар, измотан и немощен и в конце концов согласится пойти по линии наименьшего сопротивления {320} .
31
Свершившегося факта (фр.).
320
SHW p. 281: SHO pp. 136–139; SHR pp. 58–61.
Заговорщики поскакали в лагерь Тоорила, чтобы выдвинуть ему свои условия. Становище Тоорила находилось в Темном бору, всего в двух часах верховой езды от лагеря Тэмуджина в степи Саари: поскольку Тоорил теперь был «отцом» Тэмуджина, такая близость стойбищ не вызывала подозрений. Джамуха долго говорил о непостоянстве и переменчивости Тэмуджина, подчеркивая свою решимость и твердость. Возможно, именно тогда он произнес знаменитую сентенцию: «Выходит, что верная чайка – то я. Зато перелетная пташка – мой друг, мой анда!» [32] {321}
32
«Сокровенное сказание», § 160. – Прим. пер.
321
This is the translation provided by Waley (SHW p. 281). Onon endorses this translation except for changing the two key descriptions to ‘the lark that stays with you’ as opposed to ‘a distant lark’. Onon claims this is the difference between the species melanocorypha mongolica and alauda (usually known as eremophila) alpestris (SHO p. 133). Grousset has a much looser translation: ‘I am the lark living ever in the same place in the good season and the bad – Temujin is the wild goose [sic] which flies away in winter.’ (Grousset, Empire p. 209) Gumilev, Imaginary Kingdom, has ‘I am a permanently present gull [sic] but my anda is a migratory bird, a lark.’.
На Тоорила, очевидно, больше впечатления произвело присутствие на встрече посланников из новой конфедерации, образовавшейся в западных степях Центральной Азии: представителей каракитаев, уйгуров и даже (утверждают некоторые авторы) новой державы в Трансоксиане [33] шаха Мухаммеда II {322} . Все они были обеспокоены возрастанием могущества Тэмуджина и искали поддержки кереитов в противоборстве, в основе которого лежали преимущественно коммерческие интересы. Военные столкновения, не прекращавшиеся лет тридцать, переросли из мелких межплеменных стычек в крупномасштабный социальный конфликт. С одной стороны, это была война Тэмуджина и его неимущих сторонников против традиционной племенной аристократии: пренебрежение Тэмуджина к старой олигархии и стало основной причиной недовольства Алтана, Хучара и Хасара. С другой стороны, шла и скрытая торговая война за коммерческие ресурсы и рынки Сибири и Дальнего Востока. Уйгуры и несториане запада рассчитывали на то, что Тоорил обеспечит им торговые привилегии в Монголии. Тэмуджин предпочитал дружить с купцами-мусульманами, недавно принимал посланников, просивших торговые концессии в Сибири; один из посланников по имени Асан закупил у монголов великое множество беличьих и соболиных шкурок {323} .
33
Также Трансоксания, Мавераннахр, историческая область в Центральной Азии, междуречье Амударьи и Сырдарьи с городами Самарканд, Бухара и др. – Прим. пер.
322
SHO p. 156; SHR pp. 102–103; Gumilev, Imaginary Kingdom p. 252.
323
SHO p. 158; SHR p. 104.