Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Маклинн Фрэнк

Как бы то ни было, после курултая 1206 года он повел себя отчужденно и замыслил свергнуть Чингисхана: разве он – не верховный жрец, имеющий доступ к самому богу Неба? И его титул Теб-Тенгри означает не что-нибудь, а «Всенебесный».

Шаман начал подговаривать братьев и сеять недовольство среди «старых монголов», внушая им, что их выбросили на помойку, а все награды и привилегии достались новым нукерам Чингисхана, темникам и ночным стражам {480} . Теб-Тенгри решил нанести удар по самому слабому, как ему казалось, месту в семействе Чингисхана – его отношениям с братом Хасаром. Такая возможность представилась, когда Хасар возвратился после неудавшейся попытки приструнить бунтарей в племени хонхотан. Чингисхан в гневе устроил ему выволочку за проявленную слабость, а Хасар, обидевшись, в полном расстройстве выбежал из юрты {481} . Тогда-то шаман и приступил к реализации своего злого умысла. Хасар отсутствовал целых три дня, и за это время Теб-Тенгри успел вселить в хана подозрения, будто Хасар готовит против него мятеж.

480

Grousset, Empire pp. 229–232.

481

SHO p. 226; SHR p. 168.

Чингисхана

не надо было долго убеждать в этом, у него уже накопилось немало претензий к брату. Хасар повел себя двулично во время длительного противостояния с Тоорилом, брату даже пришлось приказать обезглавить посла Тоорила в доказательство своей верности {482} . Кроме того, после казни Сэчэ-беки, Джамухи, Алтана и Хучара единственным реальным претендентом на ханский престол в случае государственного переворота действительно оставался только Хасар. И последний и очень неприятный раздражитель, возможно, хитрая задумка: Теб-Тенгри сообщил, будто Хасар брал за руку Хулан, любимую жену Чингисхана. Великий хан, не задумываясь, приказал схватить брата и приготовить к казни. Хасару завязали рукава, сняли с него пояс и шапку, символы монгольской свободы – и заковали в цепи.

482

Pelliot, Campagnes p. 172; Ratchnevsky, Genghis Khan p. 99.

Затем и произошел один из самых драматических эпизодов в семейной летописи Чингисхана. Он выдал мать замуж за Мунлика, желая приручить трудное семейство {483} . В юрте Мунлика Оэлун слышала, как братья похвалялись измывательствами над Хасаром. Почувствовав неладное, она вскочила на белого верблюда и всю ночь гнала его до ставки Чингисхана. Здесь она кинулась в ноги к сыну и стала умолять его пощадить Хасара. Сначала Чингисхан бычился, но она рассердилась и набросилась на него с такими словами, что самодержец смутился, поднял мать и пообещал, что ничего не сделает Хасару ради ее покоя и своей любви к ней {484} .

483

RT ii p. 289; Grousset, Empire pp. 217, 585.

484

SHO p. 227; SHR pp. 169–170; SHC pp. 177–178.

В действительности трое самых доверенных нукеров – Боорчу, Мухали и Борохул – убедили хана в исключительной неразумности казни Хасара. Чингисхан последовал их совету, но решил изыскать другой способ наказать брата: публично унизить его. На курултае в 1206 году Хасару было назначено 4000 воинов, теперь он оставил ему только 1400. Будто бы это и стало причиной смерти матери Оэлун {485} . С определенной уверенностью можно лишь говорить о том, что она в самом деле скончалась вскоре после эпической ночной езды на верблюде. В 1211 году Чингисхан начал вторжение в Китай; на фронт, естественно, был послан и Хасар, где он по прошествии некоторого времени погиб {486} .

485

SHO p. 227; SHR pp. 169–170; SHC pp. 177–178.

486

Grenard, Genghis p. 631; Rachewiltz, Commentary p. 877.

Высокомерие и зазнайство Теб-Тенгри еще больше возросли после моральной расправы с Хасаром. Следующей жертвой он избрал Тэмуге, тоже брата Чингисхана. Поскольку на курултае в 1206 году 10 000 войск выделялись Тэмуге и Оэлун в совместное владение, что мать восприняла как оскорбление, и поскольку она, когда умирала, уже была женой Мунлика, то Теб-Тенгри потребовал, чтобы теперь все 10 000 человек были отданы его роду, лишая таким образом Тэмуге каких-либо прав {487} . Но Чингисхан ничего не предпринимал, говоря приближенным, что Теб-Тенгри горячится, поднимает бурю в стакане, которая скоро утихнет.

487

JB i p. 39; Barfield, Perilous Frontier p. 194.

Искушая провидение, Теб-Тенгри нагло объявил, что 10 000 войск принадлежат только ему. Тэмуге возмутился, примчался в юрту Теб-Тенгри, потребовал, чтобы он отрекся от своих слов и признал законность его прав. Теб-Тенгри не только отказался сделать это, но и заставил братьев побить его с позором и принудить встать на колени перед шаманом; род Мунлика публично оскорбил принца крови. Чингисхан все еще, похоже, не знал, как ему поступить, пока Бортэ, лучшая советчица, не сказала ему: если хан не даст достойный ответ, то в следующий раз сам станет главной мишенью {488} . Чингисхан послал за Тэмуге и сказал ему, что уже вызвал Теб-Тенгри для разъяснений, но разрешает Тэмуге предпринять любые ответные действия по своему усмотрению.

488

SHO pp. 228–229; SHR p. 170.

Задиристый Теб-Тенгри явился в юрту Чингисхана в сопровождении шестерых братьев. Тэмуге, не говоря ни слова, схватил его за горло и вызвал на единоборство. Чингисхан выразил недовольство, запрещая устраивать такое неподобающее зрелище в царской юрте, и повелел дуэлянтам выяснять отношения снаружи; братья же должны были оставаться при нем. Оказавшись снаружи, Тэмуге кивнул своим телохранителям. Они схватили Теб-Тенгри и бросили наземь, сломав хребет, поскольку, согласно правилам, нельзя было проливать кровь аристократа. Тэмуге вернулся в ханскую юрту и сообщил, что дело сделано. Братья Тенгри, вначале оторопевшие, рассвирепели и бесцеремонно стали окружать хана, одновременно преграждая выход. Чингисхан позвал стражников; те моментально ворвались и скрутили буйных сыновей Мунлика {489} . Чингисхан подверг Мунлика публичному порицанию, а когда старик начал что-то говорить в свою защиту, резко оборвал его. Поведение сыновей заслуживало смертной казни, но Чингисхан решил ограничиться бесчестием семьи. Он повелел лишить Мунлика и его сыновей всех титулов, привилегий и льгот; отныне им предписывалось жить в глуши и под неусыпным надзором.

Затем великий хан сделал публичное заявление о попытке совершить государственный переворот, указав: Теб-Тенгри пускал в ход руки против моих младших братьев, распускал дурные и клеветнические слухи; вот за это невзлюбило его Небо и унесло его душу и тело {490} . Потом еще Чингисхан принародно осудил Мунлинка за то, что он не контролировал сыновей, сказав, что если бы мог предвидеть, то уничтожил бы все семейство: знал бы я о ваших повадках, давно поступил бы так, как с Джамухой, Алтаном и Хучаром [52] {491} .

489

All of this is dealt with in great detail in SWC pp. 176–182. See also Rachewiltz, Commentary pp. 878–885.

490

SHO p. 231; SHR pp. 173–174; SHC pp. 179–181.

52

«Сокровенное сказание» (§ 246). – Прим. пер.

491

SHO p. 231; SHR pp. 173–174; SHC pp. 179–181.

Конфликт, вызванный строптивым поведением Теб-Тенгри, интерпретируется по-разному. Одни историки видят в нем отражение борьбы между светской и духовной властью, подобие противостояния между Генрихом II и Томасом Беккетом в Англии, имевшего место сорока годами ранее. Допускается даже возможность того, что Чингисхан потворствовал кризису с тем, чтобы ликвидировать Теб-Тенгри, представлявшего последнюю преграду на пути к абсолютистской власти {492} . Весь инцидент лишь усиливал презрительное отношение, выражавшееся среди приближенных, к жрецам и шаманам, этим тунеядцам и паразитам, но с ними приходилось считаться, так как они имели влияние в народе, хотя и были совершенно бесполезны в войне, истинном мериле ценности человека {493} . В соответствии с другой точкой зрения, этот конфликт утверждал победу новой системы Чингисхана над старым режимом, основанном на родственных и клановых узах. Согласно старым обычаям степей, Мунлик и его род имели все права на наследование войска Оэлун; Чингисхан ясно дал понять, что теперь главными факторами являются его воля, его команды и его указы.

492

Fletcher, Studies pp. 34–35.

493

RT i p. 431.

Затем он назначил новым шаманом баарина Усун-беки, повышая престиж нового сана беки, но еще не устанавливая, что отныне все жрецы будут подчиняться хану {494} . Он уже взял на себя многие функции верховного жреца и, по некоторым сообщениям, самым натуральным образом входил в транс, выступая в роли шамана {495} . И все же главным результатом свержения Теб-Тенгри стало снижение влияния шаманизма в Монголии и повышение значимости языческой космологической веры в небесное божество и других религий. Шаманизм в большей мере соответствовал той эре, когда монголы представляли собой набор воюющих, разъединенных племен, а поклонение Тенгри, небесному божеству, уже было созвучно мировой империи {496} . Найманы, удостоенные высоких государственных должностей, получили дополнительные возможности благодаря широкому распространению несторианского христианства после гибели Теб-Тенгри. Его уход из жизни означал триумфальное пришествие несторианских христиан, утверждению которых Чингисхан способствовал, видя в этой вере религию, ему не противостоящую {497} . Интересно, что даже после дискредитации Мунлика и его семейства Чингисхан и его сподвижники считали очень важным напоминать монголам заявление Теб-Тенгри о том, что хан – избранник бога {498} . Может быть, он интуитивно понимал, что нельзя слишком быстро загонять монголов в новую эру, что ускоренный темп перемен приведет их в замешательство и деморализует.

494

For the increasing importance of beki see Vladimirtsov, Le regime social pp. 60–62; Pelliot, ‘Notes sur le “Turkestan”,’ loc. cit pp. 49–51; Doefer, Elemente pp. 235–236.

495

JR ii pp. 1077–1078; V N. Basilov, ‘The Scythian Harp and the Kazakh Kobyz: In Search of Historical Connections/ in Seaman, Foundations of Empire pp. 74–100 (at p. 94).

496

J. J. Saunders, ‘The Nomad as Empire Builder: A Comparison of the Arab and Mongol Conquests,’ in Rice, Muslims and Mongols pp. 36–66; Jean Paul Roux, ‘Tangri: Essai sur le ciel-dieu des peuples altaiques,’ Revue de I’histoire des religions 149 (1956) pp. 49–82, 197–230; 150 (1956) pp. 27–54, 173–212; N. Palliser, ‘Die Alte Religion der Mongolen und der Kultur Tschingis Chans,’ Numen 3 (1956) pp. 178–229; Osman Uran, ‘The Ideal of World Domination among the Medieval Turks/ Studia Islamica 4 (1955) pp. 77–90.

497

Gumilev, Imaginary Kingdom p. 260.

498

Paul Meyvaert, ‘An Unknown Letter of Hulagu II, Il-Khan of Persia tQ King Louis XI of France,’ Viator 11 (1980) pp. 245–259 (at p. 252).

В то же время он был решительно настроен на то, чтобы утверждать в жизни свой новый свод законов с тем, чтобы земные интересы преобладали над религиозными чувствами, чтобы так называемые светские, мирские помыслы ценились больше так называемых священных, духовных. Подразумевая, что Теб-Тенгри фактически совершил предательство, Чингисхан провозгласил новую правовую норму, предусматривавшую смертную казнь за любые контакты с иностранной державой без его соизволения {499} .

499

SHC p. 182.