Чистое золото
Шрифт:
Отправившись искать Рогальского, чтобы договориться с ним насчет Пасынкова, Мохов вдруг заметил Новикову. Она стояла под елкой, сдвинув брови, и, видимо озябнув, переступала с ноги на ногу. Андрей подумал и, выбрав топор полегче, подошел к ней:
— Татьяна Борисовна, согреться не желаете? Топорик — игрушечка!
Новикова улыбнулась Мохову и взяла топор.
— Дубинская, Нинуша! — кричал Андрей. — Принимай пополнение! Проинструктируй Татьяну Борисовну!
Нина приветливо обернулась к Новиковой и подвела ее к срубленному дереву.
— Вы столько, сил не тратьте, Татьяна Борисовна, — спокойно говорила Нина, — не размахивайтесь так… Вот-вот… Теперь у вас пойдет.
После полудня к Тоне и Лизе, работавшим вместе, подошел Петр Петрович:
— Вы обе, говорят, хорошие хозяйки. В дежурствах по столовой всегда отличались… Идите кашу варить.
— Какую кашу? Что вы, Петр Петрович! У каждого с собой кусок хлеба. Пожуем — и ладно.
— Нет, Надежда Георгиевна распорядилась, чтобы все поели горячего.
Подруги оставили работу и направились в сторону от делянки, где меж прямых могучих стволов поднимался кудрявый столб дыма.
— Смотри, Антонина, Мухамет какую кухню устроил!
На вытоптанной площадке полыхал костер. К таежному таганку, связанному из трех палок, был привешен внушительных размеров котелок.
— Ну, где крупа?
— Пожалуйста, товарищ главный кашевар.
— Да что это такое? — возмутилась Лиза. — Мороженое пшено?
— Мокрая крупа была, — объяснил Мухамет. — Мыли его в школе. А здесь мыть нельзя — воды нет. Грязная каша — плохая.
Кое-как отодрали ком замороженной крупы от мешка и опустили в котел.
Тоня и Лиза помешивали кашу, пробовали, солили. У обеих было очень хорошо на душе.
— Чудесно, Лиза, да? — спросила Тоня.
— Хорошо!
Мухамет принес стопку алюминиевых мисочек и деревянных ложек.
— Целое хозяйство! Мухамет, а чайную посуду не забыл?
Но Мухамет шуток не любил и отвечал серьезно:
— Чаю не будет. Дома вечером напьешься.
Лесорубы с мисочками в руках разместились на поваленных деревьях. Все достали хлеб и торопились проглотить кашу, пока она не остыла.
— А здорово! — восхищенно сказал Александр Матвеевич. Укутанные плотным, слежавшимся снегом деревья тесно стояли вокруг поляны. Ветви их касались друг друга, точно деревья взялись за руки и неразрывной цепью окружили людей.
Это первая горячая пища, которую получили строители после тяжелого перехода по тайге в поисках площадки для нового города. Потому-то и едят ребята с такой жадностью. Жить им пока что придется в землянках и наскоро сколоченных бараках. Домов еще нет. Но они будут! Расступятся вековые деревья, дадут место широким улицам, светлым зданиям, веселым стадионам…
Петя Таштыпаев неожиданно налетел на Мохова с криком: «Держись, Андрюха!» С мальчишеским хохотом ребята повалились
— Кончай отдыхать! За работу! — крикнул Петр Петрович.
— Две пилы в длину берите, когда распиливаете дерево, — советовал Александр Матвеевич, — иначе трудно будет носить.
Он работал в одном свитере и без шапки. Его огненная шевелюра, оттененная снегом, лежащим на ветвях, казалась совсем красной. Мальчики с восхищением посматривали на Александра Матвеевича. Всегда веселый, ловкий, он нравился им здесь, в лесу, на работе, не меньше, чем на уроках физкультуры.
— Вы того… покройтесь, Александр Матвеевич, — тихо посоветовал ему Петр Петрович, — а то начнут подражать вам — простудятся.
— За работой не простудятся, — возразил Александр Матвеевич, но все-таки послушался и надел шапку.
Петр Петрович ходил по делянке, направлял работу, советовал, указывал, сменял уставших, и, несмотря на крайнюю озабоченность, глаза его под кустистыми бровями светились теплом.
— Доволен Петр Петрович, — сказала Лиза.
— А я-то как довольна!.. — воскликнула Тоня. — Давно так хорошо не было. Все мне нравится: и день, и ребята, и ты.
— Неужели и я? А я думала, что, кроме Жени, тебе никого не надо.
— Будет тебе, ревнивица! Как не стыдно к Женечке ревновать!.. Нет, в самом деле, мне кажется, что нигде нет такой школы, как у нас. И Надежда Георгиевна у нас особенная…
— Кулагина, пилу держите ниже, — сказал, неожиданно появляясь из-за дерева, Петр Петрович. — А насчет Надежды Георгиевны это вы верно…
Он отошел, оставив девушек немного смущенными, оттого что преподаватель слышал их разговор.
— Стал на «вы» обращаться, — прошептала Лиза. — До шестого класса «ты» говорил… А чудно, Тоня, что скоро все начнут называть нас «Лизавета Панкратьевна», «Антонина Николаевна». Важные будем!
— Меня отец и сейчас все Антониной Николаевной величает.
— А меня еще никто по отчеству не называл.
На лице Лизаветы Панкратьевны появилось на миг холодное и неприступное выражение, но тут же исчезло, и попытка изобразить почтенную особу кончилась тем, что Антонине Николаевне был показан язык…
Мальчики подтаскивали распиленные стволы к дороге. Одна машина с дровами уже ушла, другая собиралась уезжать. У дороги выросла груда сложенных бревен. Андрей придумал скатывать готовые бревна по двум гладким толстым стволам, как по рельсам.
— Рационализация! — хвастался Мохов. — Экономит время и рабочую силу. Усовершенствованный новейший самокат!
Тоня совсем забыла о времени. Она чувствовала себя необыкновенно сильной и здоровой. Ей казалось, что с каждым спиленным деревом силы ее увеличиваются.
Внезапно все закричали. Оказалось, что Петр Таштыпаев и Стеша Сухих «посадили» высокую сосну. Она упала вершиной в развилину большой голой березы и теперь висела, не доставая до земли. Стащить ее вниз не было никакой возможности.