Что на роду написано…
Шрифт:
Затем ему привиделся Киев – то есть во сне он знал, что это Киев, хотя почти все здания несли на себе неуловимый московский отпечаток. В этой части сна он ехал в гости к Виталику, причём тот сидел рядом с ним в машине таким, каким был в молодости. Наконец, когда они подъехали к одному из домов и поднялись по лестнице, дверь им открыл Царевич. В квартире что-то отмечали – не то свадьбу, не то день рождения, и вокруг Павла мелькали Сабуров, смутно знакомые коллеги его отца, лорд Спенсер… Наконец, он подошёл к столу с закусками и увидел Наташу – она сидела к нему спиной, в белом платье со сломанной молнией. Он зачем-то попробовал расстегнуть «собачку» до конца – и внезапно
Платов снова сел в машину и обнаружил, что на заднем сиденье свернулась потрясающей красоты змея, принявшая форму ремня безопасности. Он задёргал ручку, пытаясь вырваться. Кто-то подошёл к окну – силуэт просматривался лишь краем глаза – и стал стучать снаружи по стеклу, мерно отбивая какой-то ритм. Дробно и чётко. Звук всё усиливался, перейдя в стук дождевых капель, затем практически в обстрел. Павел почувствовал, как салон медленно заполняет вода: вот она поднялась по щиколотку, вот прибыла ещё… Он судорожно задёргал дверь, и тут, когда вода уже поднялась почти до самой крыши, стекло словно само собой взорвалось, позволяя глотнуть свежего воздуха…
…Павел открыл глаза. Московская морось била по окнам косыми струями. Чуть скосив глаза, он понял, что на часах только шесть утра. Некстати захотелось пить.
Последующие несколько дней будто бы продолжали этот бессвязный сон. Павел тонул в суете – мутной и вязкой… Ещё одна встреча с Кашиным: опять те же вопросы от следователя и ни намека на ответы. Разгребание странных проблем и форс-мажоров по бизнесу, поток которых и не думал ослабевать, – всё словно разом поломалось и разладилось (или кто-то поломал и разладил?). Особенно неприятным было то, что кредитный комитет снова отложили – теперь уже на три недели. Увесистые отчёты Сабурова, вылавливавшего десятки заказных статей о покушении «на олигарха из 90-х и заказчика недавних убийств двух видных чиновников», которое изображалось как «кривая инсценировка для отвода глаз».
Павел чувствовал подбирающуюся усталость. Не от объёма навалившихся дел. А от иррациональности происходящего вокруг. Невозможность найти разумное объяснение событиям последних дней выводила его из себя.
Поэтому Платов ждал одного очень важного звонка, зная, что последующая за ним встреча многое прояснит…
Глава 5
– Слушаю, дружище! – Павел сразу узнал голос старого друга на том конце телефонного провода.
– Привет передовику капиталистического производства!
Уже много лет «передовик» Платов слышал эти слова вместо обычного «добрый день» или чего-то подобного. Годы идут, близкие люди не молодеют, но сложившиеся формы общения – с традиционными шутками и особыми словечками – остаются неизменными.
– Здорово, Тоша. Как сам?
– В порядке. Давно ты не посещал мой «зелёный уголок». Да и гость ко мне заехал. Жду тебя к ужину.
– Буду, Тоша…
Тоша – детское прозвище человека, чьё имя ещё лет десять назад гремело во всём мире. Ярчайшая биография: сначала громкая слава одного из главных «криминальных авторитетов России», а потом титул «крёстного отца русской мафии» за рубежом. Эти стереотипные этикетки, налепленные вкривь и вкось ленивыми журналистами ради жгучих заголовков, конечно же ничего
Несколько лет за ним гонялись все спецслужбы Америки и Европы. И вот арестовали. В Женеве. ФБР, Скотленд-Ярд, Сюрте Женераль, Швейцарская криминальная полиция торжествовали! Почти два года велось следствие. Ежедневные допросы, обращения во все страны, в которых хотя бы один день побывал подследственный. Были допрошены сотни свидетелей, подготовлено более 200 томов дела, к суду готовились тщательно, последовательно, профессионально.
В день начала суда в Женеву съехались сотни журналистов, криминалистов и просто любопытных. Естественно, зал Женевского кантонального суда был переполнен.
Сторону обвинения представляли генеральный прокурор кантона, его помощник и с полдюжины сотрудников прокуратуры. Возле подсудимого сидел молодой человек – адвокат, представляющий сторону защиты. За три дня процесса обвинение выступило 37 раз, было опрошено больше 40 свидетелей. Молодой адвокат вяло возражал прокурору, делал заметки в блокноте, пригласил лишь одного свидетеля защиты и на запросы судьи тихо отвечал: «Вопросов не имею».
Заключительная речь главного обвинителя продолжалась около полутора часов. Закончив свой страстный спич, он взглянул на коллег – и те, подняв большой палец, одобрительно закивали. Дело сделано!
Речь адвоката заняла минут 10–15. Он спокойно объяснил суду, что одна половина свидетелей вообще не могла ни в чём обвинять подсудимого, потому что нигде и никогда с ним не встречалась. А вторая половина просто нагло врала, подстрекаемая следствием, так как ни один эпизод преступлений, якобы совершённых подсудимым, ни по времени, ни по месту не совпадал с его местонахождением.
Суд удалился на совещание.
«Именем правосудия кантона Женевы признать гражданина России Гаврилова Анатолия Викторовича невиновным. И выплатить 500 тысяч франков за моральный ущерб. Вердикт окончательный и кассации не подлежит».
После оглашения вердикта в зале суда воцарилась мёртвая тишина, а затем такой взрыв эмоций, который словами описать невозможно.
Тошин «зелёный уголок» представлял из себя «укрепрайон» на несколько гектаров, обнесённый по периметру пятиметровой непреступной стеной и спрятавшийся в непроходимой чаще подмосковного леса. Он был разделён на три участка. Жилой – там размещались дом хозяина, гостевой дом и невероятной красоты парк, устроенный французским ландшафт-ником. Парк был с цветниками, оранжереями и множеством небольших прудов, над которыми приютились чайные домики и беседки, окружённые редкими породами деревьев и кустарников. Второй участок – спортивный: с теннисными кортами, закрытым и открытым бассейнами, классической русской баней у озера и множеством каких-то замысловатых тренажёров. Наконец, хозяйственный: с домом для охраны и прислуги, а также коровником, птичником, мини-фермами – молочной и мясной. И отрада хозяина – небольшой пивзавод.
Подъехав к воротам «зелёного уголка», Платов сказал Олегу несколько раз мигнуть фарами. Но ворота не открылись, а к машине подошёл коренастый охранник с автоматом на груди и попросил опустить шторку заднего окна машины.
– Извините, Павел Николаевич, должен лично убедиться, что в машине вы.
– Знаю, Андрюша, знаю, – Платов кивком поприветствовал охранника, и машина въехала в ворота усадьбы.
Навстречу выбравшемуся из машины Павлу, широко улыбаясь и поигрывая рельефными мышцами, вышел хозяин поместья. Крепко обнялись.