Что на роду написано…
Шрифт:
Лицо Лики просветлело.
– Но в общем ты права. Живу какой-то не своей жизнью. И вырваться из этого порочного круга непросто. Поэтому и приехал сюда. Может, получится? А, княжна?
Лика резко встала, села совсем рядом с Пашей, взяла его за руку. Нежно обняв опешившего Платова, она стала целовать его в лицо, шею, волосы, тихо шепча ему в ухо:
– Получится, обязательно получится.
Павел почувствовал, что теряет контроль над собой. Мысли перескакивали, как кадры фильма, склеенные из разных частей жизни. Наташа, целующая его в щёку. Маленькая Лика, играющая в
Лика откинула с лица короткие волосы, взяла Пашину голову в обе руки и прижалась губами к его губам в неумелом поцелуе.
Все Пашины мысли мигом испарились. Он чувствовал только мягкие, ласкающие Ликины губы, её упругую грудь и гладкое манящее бедро. Когда Ликина рука медленно двинулась к низу его живота, Паша, уже ничего не соображая, откинулся на диван, увлекая за собой девушку.
Но Лика, как бы очнувшись, отстранилась, пригладила руками причёску и, поцеловав Пашу в лоб, тихо произнесла:
– Не сейчас и не здесь. Да и мои заждались тебя к ужину.
Всю недолгую дорогу к Ликиному дому Павел не мог прийти в себя. Ощущение было такое, что у него снесло крышу и никак не получалось поставить её на место. Шли молча. И, чтобы нарушить молчание, он поинтересовался:
– А как твои узнали, что я в городе?
– Да ты так гнал, что чуть не сбросил папину машину в кювет при въезде в город, – Лика рассмеялась и, как ни в чём не бывало, по-хозяйски взяла Пашу под руку.
Лена и Гарик, Ликины родители, радостно встретили гостя. Стали расспрашивать о его родителях – Паша отвечал что-то невпопад. А когда сели за стол, он с горечью почувствовал, что выпивать и закусывать с друзьями, с дочкой которых он только что чуть не переспал, просто невыносимо. Они выпили с Гариком по рюмке коньяку за встречу. Паша чем-то закусил и стал прощаться с радушными хозяевами, ссылаясь на усталость.
Лика проводила его до калитки и, привстав на цыпочки, хотя была с ним почти одного роста, целомудренно поцеловала в лоб.
– До свидания, любимый.
Это «любимый» совсем добило Павла, и он не разбирая дороги побрёл домой.
У себя в комнате он сбросил джинсы, майку и куртку прямо на пол и, не утруждая себя переодеваниями, бухнулся в кровать.
Спалось тревожно: будто бы что-то змеилось, кольцами опутывая его шею, а он не то что не пытается вырваться, а замер в оцепенении. Вот кольца сжимаются всё плотнее – несильно, даже приятно; вот перед его лицом возникла голова великолепной рептилии, гипнотизирующая янтарными глазами… Ближе, ближе… Паша уже готов был испугаться, но, ощутив через сон чьё-то прикосновение, смог наконец открыть глаза.
Прохладная Ликина рука гладила щёку Платова и слегка щекотала за ухом.
– Пора менять распорядок дня, Павел Николаич, – игриво растрепав его волосы, и без того за ночь разлетевшиеся по подушке, Лика слегка стукнула стряхивающего с себя сон Павла по темечку.
– Мы здесь в провинции к этому времени половину дел успеваем переделать.
– Я на отдыхе, – Паша натянул сползающую простыню на грудь, хотя где-то внизу она предательски приподнималась.
–
Говоря это, Лика собирала разбросанную по всей комнате Пашину одежду и складывала её на стоящий в углу стул.
Павел протёр глаза и, смахнув остатки сна, внимательно посмотрел на Лику. В свободной шёлковой майке и джинсовых шортах она выглядела потрясающе!
– Ты не пробовала носить лифчик? – Паша пытался отвести взгляд от Ликиных прелестей, досадуя, что подняться при ней с кровати и начать одеваться было бы сейчас весьма неудобно.
– Да, когда хожу в школу, а в свободное время не обременяю себя лишними предметами туалета. Ну, вставай, Павлуша, нам сегодня столько всего нужно сделать.
– Лично у меня на сегодня никаких планов нет.
– Будут. Вставай и приводи себя в порядок, – безудержный напор Лики словно имел вещественную плотность, снося всё вокруг.
– Ладно. Брось мои трусы, а то я не дотянусь. Мне нужно в душ.
– А ты иди так.
– Как «так», голым? Хочешь посмотреть на обнажённого мужчину?
– Угу.
– Ничего интересного ты не увидишь.
– Увижу, – Лика слегка покраснела и, отведя от Паши взгляд, сказала как бы в сторону: – Я ещё никогда не видела мужчину без одеж… – она запнулась, – без всего.
– Даю бесплатный совет: поезжай в Москву, сходи в Пушкинский музей – и там увидишь статую обнажённого красавца Давида.
– Да видела уже. Так он же статуя. Не возбуждает.
Если Лика в глубине души и смущалась от сказанного, то умело это скрывала.
– Тогда поезжай в Америку, зайди в мужской стрип-бар. Там точно возбудишься.
– А может, я хочу возбудиться, глядя на тебя?
– Бесстыдница, – Паша обмотал вокруг бёдер простыню и пошёл в душ.
Намыливая шампунем голову, он услышал, как открылась дверь в ванную, и сквозь застилающую глаза пену увидел беззастенчиво рассматривающую его Лику.
– Понравилось?
– Очень, – Лика повернулась к выходу и бросила через плечо: – А Давид бы тебе позавидовал.
Когда Паша, закутавшись в полотенце, вышел из ванной, Лики в комнате уже не было. Он быстро надел чистую майку, натянул джинсы и босиком прошлёпал в гостиную.
Лика, сидя в кресле-качалке Платова-старшего, делала вид, что с интересом читает «Вестник медицины» трёхлетней давности. Паша потянулся и как бы невзначай спросил:
– А где можно позавтракать в такое время?
– Завтрак в кухне на столе. Тоня уже час как принесла. Да и холодильник тебе забила: папа распорядился.
С этими словами она снова уткнулась в журнал, давая понять, что завтракать не планирует. Платов был ей за это благодарен: он по-прежнему не знал, как правильно отвечать на решительные действия девушки, которую помнил ещё ребёнком и которая изо всех сил пыталась доказать ему, что стала взрослой.
Едва Паша закончил завтракать, сделал глоток кофе и затянулся первой, самой сладкой затяжкой, как Лика снова напомнила о себе, появившись в дверях кухни. Опёршись о косяк, она без лишних пауз, будто продолжая прерванный разговор, объявила: