Что на роду написано…

Пашин Арт

– Не знаю, как насчёт свадьбы, но то, что я чувствую сейчас, по-моему, очень похоже на любовь…

Когда они подъехали к своему Озерку, уже смеркалось. Павел стал вытаскивать из машины бесконечные кульки и пакеты, а Лика аккуратно раскладывала их содержимое.

– Скажи, Лика, а что в этом бауле на крыше машины? Я всю дорогу гадал, но так и не понял.

– Я думала, в дороге тебя занимали более приятные мысли. А в коробке раскладной столик и стульчики.

– Это ещё зачем?

– Хочу накрыть стол как полагается.

– Ну, это уже похоже не на романтический

пикник, а на торжественную церемонию сдачи объекта в эксплуатацию.

Лика прыснула, бросила в Пашу подвернувшуюся корягу и, всё ещё смеясь, крикнула:

– Гадкий мальчишка, иди лучше собери хворост для костра!

«Где-то я это уже слышал», – подумал Паша и пошёл вглубь леса собирать сухие ветки.

Вернувшись из леса с охапкой дров, Платов глянул на преобразившуюся полянку перед Озерком и недоумённо покачал головой.

Посреди поляны стоял накрытый белой скатертью стол, сервированный по всем правилам этикета на двух человек: с салфетками, приборами и хрустальными бокалами. На маленьких тарелочках были разложены разные деликатесы. И всё это великолепие венчала бутылка французского шампанского в ведёрке со льдом.

– А лёд-то откуда? – именно это серебряное ведёрко со льдом больше всего потрясло Платова.

– Из рефрижератора и специальной сумки-холодильника.

– Объясни мне популярно: где в вашей деревне можно достать французское шампанское? Я даже у Царевича за столом такого не видел.

– Так у Царевича отец всего лишь первый секретарь ЦК, а наш Гарик – председатель районного союза потребителей [2] , – в небрежном Ликином «наш Гарик» была как дань моде, по которой «предков» все звали по имени, так и скрытая гордость. «Знай наших, – будто говорила она. – Не такие уж мы провинциалы».

2

Потребсоюз (Потребкооперация) – Внеправительственная организация в СССР, имеющая полномочия прямых закупок и реализации сельхозпродукции, товаров народного потребления и изделий народных промыслов.

– Круто! – Паша опять покачал головой. – Но, по-моему, это уже too much.

– И ничего не «слишком». Я об этом так долго мечтала, что решила взять дело в свои руки. Собственно – вот. Тебе ведь нравится?

– Так-то оно да, но я тут подумал… С такой волей к победе не хотелось бы встать на твоём пути.

– А зачем тебе стоять поперёк? Иди рядом. Ну, кажется, всё готово.

Павел открыл вино, разлил по бокалам, и оно радужно заискрилось в хрустале цветом надежды.

– За что выпьем, княжна?

– За то, чтобы все наши мечты сбывались.

Они чокнулись. Лика сделала маленький глоток, а потом выпила шампанское залпом, как водку.

Павел снова наполнил бокалы.

– А теперь, княжна, выпьем за то, чтобы ты всегда была рядом.

В любой другой ситуации он первый поморщился бы от напыщенности этой фразы. Но здесь, среди тихого стрекота цикад и плеска волн, она прозвучала так естественно, будто грядущая ночь и впрямь была задумана для любви.

Они

выпили ещё, и Павел почувствовал, как раздражающая его декорация куда-то исчезает, а душа раскрывается навстречу потрясающей красоте окружающей природы и давно забытому чувству любовной неги.

Будто ощутив его состояние, Лика встала со своего стула и переместилась к нему на колени – чтобы почти тут же оказаться в мягкой траве, уже чуть влажной от вечерней сырости. И вскоре они лежали под открытым небом, прижавшись друг к другу так крепко, что не ощущали даже промозглого ветра со стороны озера…

…Лика положила голову ему на плечо и прошептала:

– Рядом и навсегда.

Её голос стал совсем другим. Только сейчас Платов понял, сколько тяжёлого напряжения было в ней с того момента, как они встретились вчера.

Паша подхватил девушку на руки – она действительно будто бы стала легче – и, целуя, понёс к Озерку. Так, обнявшись, они вошли в воду, всю усыпанную молодыми звёздами, – и будто попали в омут…

Разбудили Павла первые лучи раннего весеннего солнца. Ему показалось, что задремал он всего на несколько минут, и, скорее всего, так оно и было. Ликина голова покоилась на его плече, рука затекла, и он старался тихонько освободить её, не разбудив девушку. Но при первом же движении Лика открыла глаза, сладко потянулась и сквозь сон проворковала:

– Спасибо тебе, спасибо за всё. Я и не думала, что так бывает…

Она прижалась всем телом к Павлу и надолго замерла в сладостном оцепенении. Нежно перебирая её короткие кудри, Паша задумчиво прошептал:

– Такой безумный секс бывает только по большой любви.

Лика приоткрыла один глаз и внимательно посмотрела на Пашу.

– А ты так пробовал – ну, без любви?

– Нет. Но знаю это точно.

– Философ, – Лика рассмеялась, нежно шлёпнула Пашу по щеке и, откинув тонкий шерстяной плед, побежала к Озерку.

Наблюдая, как беззаботно она плещется нагая в воде, Павел с улыбкой подумал, что всё-таки она совсем ещё ребёнок, хотя и очень умный. Правда, эта мысль не задержалась надолго: превозмогая навалившуюся за ночь приятную тяжесть в теле, он встал и не спеша пошёл к озеру.

Они долго купались, дурачились и обливали друг друга водой. А когда, обессиленные и замёрзшие, вышли на берег, тут же рухнули на тёплый песок и, согревая друг друга, снова уснули, обнявшись.

Когда Паша проснулся, солнце стояло уже высоко. Лики рядом не было, и, обернувшись, он увидел, что она уже заканчивает укладывать в машину свидетельства их ночного пиршества.

Из багажника насмешкой над здравым смыслом торчали два спиннинга.

– Неплохо мы с тобой порыбачили, – заметил Паша, приближаясь.

– Клёва не было, – Лика озабоченно указала на большой плед. – Как от него избавиться, ума не приложу.

Паша подошёл ближе к пледу и с улыбкой пробормотал:

– Такие реликвии в старину молодожёны вывешивали на ворота.

– Мы с тобой не молодожёны, и это не реликвия.

– Не переживай, брось в машину. Я его спрячу в сарае, а в старости мы его будем доставать и умилённо вспоминать о нашей первой ночи.