Что вдруг

Тименчик Роман Давидович

7.

«Пронин прятал в диванах [революционную] литературу» (Записные книжки Анны Ахматовой (1958–1966) / Сост. и подгот. текста К.Н. Суворовой; вступ. ст. Э.Г. Герштейн; научн. консультирование, вводные заметки к записным книжкам, указатели В.А. Черных. М.; Torino, 1966. С. 556).

8.

Ср. письмо завсегдатая «Бродячей собаки» Леонида Каннегисера Н.К. Цыбульскому в Баку от 17 декабря 1917 г.: «У вас резня и у нас резня. Словом, если приедете, ничего не потеряете. А что здесь было! Петровская мадера, наполеоновский коньяк, екатеринино шампанское – все это потоками текло по улицам, затопляло Фонтанку и Мойку, люди бросались на землю и, подставив губы, пили с мостовой драгоценную жидкость! А Вы прозевали! Чувствую, что Вы от досады грызете ногти. <…> Конечно, мне недостает “голубого света” и пр., но я помирился сейчас хотя бы и на “зеленом змие”» (Шенталинский В. Поэт-террорист // Звезда. 2008. № 1. С. 95–96).

9.

Вехин [Ховин

В.Р.]. Обрывки воспоминаний // Наш огонек (Рига). 1924. № 11. С. 15. Критик Виктор Романович Ховин (1891–1944?), по слову Игорь-Северянина, «кто, поэзясь, на красноречье тороват», намеревался после закрытия «Собаки» взять инициативу в свои руки. Это намерение комментировал Федор Сологуб: «Le roi est mort, vive le roi! “Бродячая собака” прекратила свое существование, но уже издательство футуристов “Очарованный странник” обещает открыть с осени на берегах Невы “богемский кабачок”. Так напечатано в “Весеннем альманахе”, этом “Правительственном Вестнике” футуристов. “Богемский кабачок”, конечно, не совсем то, что “кабачок боге мы», но ясно, что беспомощные в слове молодые люди хотели сказать именно это. С мая приступают к работам по устройству кабачка. Предполагаются диспуты, доклады и театральные постановки. Лейся кровь, страдай человечество, плачьте, матери и жены, падите кровавые звезды с неба – они будут свистеть в свои дудки и придумывать костюмы пестрее арлекинских» (Ф.К.Сологуб о футуристах // Биржевые ведомости. 1915. 23 апреля (утр. вып.).

О жене В.Р. Ховина Ольге Михайловне Вороновской, эпизодически выступавшей в критике (например, она рецензировала «Четки» Ахматовой в альманахе «Очарованный странник», издававшемся В.Р. Ховиным), как завсегдатае «Бродячей собаки» и кассирше магазина «Книжный угол» см. в заметке И.Я. Рабиновича (Творчество (Харьков). 1919. № 4. С. 37).

10.

Ср. например, рассказ о молодой жене известного в Петербурге медика, приват-доцента А.И. Бердникова, исполнительнице характерных танцев: «К сожалению, она сделалась вскоре постоянной посетительницей ночного кабака “Бродячая собака”, где собиралась литературная богема. Эта среда имела на нее дурное влияние. Там она часто выступала в своих танцах» (Каменский С. Век минувший. Париж, 1958. С. 140; Сергей Владиславович Каменский (1883–1969) – петербургский адвокат). Ср. в цитируемом ниже очерке Пяста «Богема»: «Три раза в неделю, к 12 часам, съезжались туда из театров, с концертов, лекций, из трактиров и кабинетов, – не “кабинетов в кавычках”, а из самых настоящих, ученых, домашних, своих кабинетов, люди, занимавшие почтенные должности и занимавшиеся отнюдь не “полупочтенными” профессиями: доценты медицинской академии и университета, адвокаты, инженеры, члены Государственной Думы, журналисты…»

11.

Вернадский Г.В. Письмо к Н.В. Вернадской от 4 марта 1911 г. (ГАРФ. Ф. 1137. Оп. 1. Д. 366. Л. 189 об). Сообщено Г.Г. Суперфином.

12.

Варжапетян В. Исповедь антисемита // Ной: Армяно-еврейский вестник. 1994. № 8. С. 115.

13.

Записные книжки Анны Ахматовой. С. 392.

14.

См. о ретроспективистских стихах Н.Н. Врангеля (например: «И странно мне, что повесть давних лет / Мне смутным эхо сердце взволновала. / Что это, правда, жил я или нет – / В дней Александровых прекрасное начало»): Осповат А.Л., Тименчик Р.Д. «Печальну повесть сохранить…». М., 1987. С. 130–131.

15.

Евгений Павлович Студенцов (1890–1943) – ранее учился на юридическом факультете Петербургского университета. Исполнитель роли Звездича в «Маскараде» Мейерхольда. Умер в блокаду. «Очень к нему идут строки Михаила Кузмина:

Франты двадцатых годов,Подражающие д’Орсэ и Брюммелю,Вносящие в позу дендиВсю наивность молодой расы.

<….> Евгений Павлович сам выдумывает себе моду. Если не знать его лучше, можно было бы назвать его старомодным. Он ироничен, умен, остер. Не дай Бог попасть ему на язык» (Феона И. Не забытые встречи // Звезда. 1978. № 11. С. 172). Ср. о нем в послереволюционную эпоху: «Курчавый, с цветным бантиком, в старательно отглаженном пиджаке, схваченном в талии, в брюках бридж и высоких шнурованных ботинках темно-желтого цвета. Когда-то, лет 7–8 назад, он ездил в Париж и явился оттуда разодетый по последней моде. Удивлял всех широким клетчатым пальто и восьмигранным кепи с пуговкой» (Минчковский А. Повести о моем Ленинграде // Звезда. 1985. № 10. С. 100).

16.

См.: Тименчик Р. Тынянов и «литературная культура» 1910-х годов // Тыняновский сборник. Третьи Тыняновские чтения. Рига, 1988. С. 160–161; 79;. Тименчик Р. Русская поэзия начала XX в. и петербургские кабаре // Литературный процесс и развитие русской культуры XVII–XX вв. Таллин, 1985. С. 36–38.

17.

РНБ. Ф. 1120 (А.А. Кроленко). Копия письма к З. Милютиной от 28

февраля 1970 г. Сообщено В.Н. Сажиным.

18.

РГАЛИ. Ф. 1694 (А.В. Руманов). Оп. 2. Ед. хр. 5. Л. 16.

19.

Кин – по-видимому, Edmund Kean (1787–1833), великий английский трагик, персонаж драмы Александра Дюма-отца, откуда взят эпиграф к блоковскому «Балагану»: «Ну, старая кляча, пойдем ломать своего Шекспира! Кин»

20.

РГАЛИ. Ф. 2281. Оп. 1. Ед. хр. 275. Лл. 1–6. Экспромты датированы 13 января 1913 г. – в «Собаке» происходил вечер памяти Козьмы Пруткова. Возможно, «старуха» – участница этого вечера поэтесса Поликсена Сергеевна Соловьева (Allegro; 1867–1924). Юлия Леонидовна Сазонова (1887–1957) – критик, одна из создательниц кукольного театра в России. Посетителем «Собаки» был и ее брат, литературовед Алексей Леонидович Слонимский (1881–1964) – в плане его ненаписанного мемуарного повествования есть пункт «Предвоенная эпоха. “Бродячая собака”» (Слонимский А.Л. Воспоминания о литераторах конца 19-го и начала 20 века (РГАЛИ. Ф. 2281. Оп. 1. Ед. хр. 47. Л. 13)); Меррекюль – курортное место в Эстонии; дядя Ю.Л. Сазоновой – историк литературы Семен Афанасьевич Венгеров (1855–1920); его «дремучую, муравьиную бороду» вспоминал Мандельштам в «Шуме времени»; Елизавета Ивановна Тиме-Качалова (1888–1968) – актриса Александринского театра, обладательница «такого волнующего красивого тембра голоса, в котором и медь тимпанов, и золото, и бархат виолончели» (Пяст В. Актеры – поэты // Вечерние ведомости. 1918. 19 марта), заметная фигура в «Бродячей собаке» (БС. С. 188, 224).

21.

Bechhofer C.E. Letters from Russia // The New Age (London). 1915. January 28. P. 344. Карл Эрик Бехгофер (1894–1949) – английский журналист, переводчик русской литературы. Сам он подписывался «Э. Бехгефер» (см. его письмо к А.К. Лозина-Лозинскому от 10 июля 1915 г. (РГАЛИ. Ф. 293. Оп. 1. Ед. хр. 51)).

22.

Не все, однако, стихи могли быть «произвещены» даже при «развязанности цепей». Так, на вечере 19 декабря 1912 г. мемуаристу запомнился эпизод с М.А. Зенкевичем (за давностью лет он спутал его с В.И. Нарбутом), которому «кричали из публики: – “А Вы прочтите про турка, посаженного на кол“, на что поэт, почему-то очень волнуясь, отвечал: – “это стихотворение не для публичного чтения“)» (Могилянский М. Кабаре «Бродячая собака» // Минувшее: Исторический альманах. [Вып.] 12. С. 175). Это стихотворение незадолго перед тем появилось в журнале «Гиперборей», и за два дня до того посетители кабаре могли прочесть о нем в статье Бориса Садовского «Аполлон-сапожник» в «Русской молве»: «Что прежде всего выдает ремесленника? Отсутствие чувства меры. Г.Зенкевич с отвратительными подробностями описал посаженного на кол турку да еще имел смелость поставить эпиграф из Пушкина: “На кольях, скорчась, мертвецы оцепенелые чернеют”. Но у Пушкина к этому описанию не прибавлено ни слова, г-н же Зенкевич переложил в дубовые стихи страницу из учебника “Судебной медицины”, и от его “произведений” читателя тошнит». Не услышанное в «Собаке» стихотворение:

Средь нечистот голодная грызняСобак паршивых. В сутолке базара,Под пыльной, душною чадрою дня,Над темной жилистою тушей – кара.На лике бронзовом налеты тленаКак бы легли. Два вылезших белкаВорочались и, взбухнув, билась вена,Как в паутине муха, у виска.И при питье на сточную кору,Наросшую из сукровицы, кала,В разрыв кишок, в кровавую дыру,Сочась вдоль по колу, вода стекала.Два раза пел крикливый муэдзинИ медленно, как голова ребенка,Все разрывая, лез осклизлый клинИ разрыхляла к сердцу путь воронка.И, обернувшись к окнам падишаха,Еще шепча невнятные слова,Все ожидала буйного размахаИ свиста ятагана – голова.

Видимо, М.А.Зенкевич всю жизнь разделял стихи на произносимые и только письменные. Леонид Чертков вспоминал, как он на выступлении М.А. Зенкевича в 1950-х крикнул из зала: «Смерть лося!», но автор со смущением отказал в просьбе, не огласив дерзкую метафору любви охотничьей трубы и лосиного мужества:

Дыханье мощное в жерло трубы лилось,Как будто медное влагалище взывало,Иссохнув и изныв. Трехгодовалый,Его услышавши, взметнулся сонный лось.<…> …И петухам безглавымПодобен в трепете, там возле задних ногДымился сев парной на трауре кровавом,Как мускульный глухой отзыв на терпкий рог.