Что вдруг
Шрифт:
Козаков М. Чекисты. Пьеса в 4 актах, 8 картинах (На правах рукописи. Стеклографированное издание.) М., 1939. С. 29, 36–39, 46. Впоследствии линия разнообразного очернения пронинских кабаре продолжилась в «Русском лесе» Леонида Леонова, где был представлен «Привал комедиантов», в первой редакции названный «Бродячей собакой» (Знамя. 1953. № 12. С. 125), и его посетители Л. Андреев, А. Куприн и М. Арцыбашев на фоне сюжетов Бориса Григорьева, занавесок судейкинской работы и «картавцев поэта Кузьмина» <sic!>, что вызвало протест былой посетительницы «Собаки» Ольги Высотской: «Зачем теперь некоторые писатели (Л.Леонов),
Жданов Н., Шнейдерман И. Пьеса о первых днях ВЧК: «Чекисты» М.Козакова // Искусство и жизнь. 1939. № 1. С. 24. Правда, при сценическом воплощении эти эпизоды рецензенту не показались: «В постановке есть ряд недостатков (совершенно безвкусна, например, сцена в кабаре)» (Моров Ал. «Чекисты»: Пьеса М.Козакова в Московском театре Ленсовета // Правда. 1939. 31 января. С. 6).
Лукницкий П.Н. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Т. I. 1924–1925. С. 295.
Здесь не место перечислять все аналогии, – отметим мотив «А завтра детей закуют», адресованный как весточка заключенному Льву Гумилеву, у которого тот же эпиграф из Шекспира взят к программному стихотворению 1934 г. «Дар слов, неведомый уму…»: «I am fire and air. Shakespear < sic!>» (ГЛМ. Ф. 40. Оп. 1. № 19; с некоторыми мелкими разночтениями: Гумилев Л.Н. Дар слов мне был обещан от природы. Литературное наследие. Стихи. Драмы. Переводы. Проза. СПб., 2004.С. 31).
Ахматова А. Поэма без героя. / Сост. Р.Д.Тименчика при участии В.Я. Мордерер. М., 1989. С. 80. С. 80. Ахматова тоже говорила это в пику установившейся совместными усилиями репутации. Ср., например: «Один пионер спросил меня: “Были ли прежде, в царское время, какие-нибудь съезды писателей?” Я ответил ему: “Были, конечно. Еще бы. <…> Например, в “Бродячую собаку”. <…> Так назывался ночной кабачок в подземельи, куда съезжались не только писатели, но художники, музыканты, актеры. Там все стены и потолки были расписаны разными чудищами, на эстраде танцевали, играли, пели, читали стихи, а в тесных подвальных залах сидели за столиками сплошь знаменитые люди и, конечно, пили водку… вино… и смертельно скучали. Один замечательный поэт того времени так и написал о “Бродячей собаке”:
Все мы бражники здесь и блудницы,Как невесело вместе нам.Пионер задумался, засмеялся, махнул рукой и убежал» (Чуковский К. Прежние съезды писателей//Литературная газета. 1934. 23 августа).
БС. С. 202. Из посетителей «Собаки» масонами были (уже в Петербурге или стали позднее в эмиграции) Е.В. Аничков, Г.В. Адамович, А.М. Колюбакин. С.К. Маковский, М.М.
Упомянутый выше архитектор Георгий Давыдович Ротгольц, согласно списку Н.А. Митурича «Посещавшие вечера Худ. Об-ва Интимного театра – подвал «Бродячей собаки» в 1912–1915 годах», умер в 1920-х. Список, составленный архитектором Николаем Александровичем Митуричем (1891–1973), хранится в библиотеке Музея Анны Ахматовой. С ним меня любезно ознакомила Н.П. Пакшина. В нем среди прочих названы однокашники Н.А. Митурича по Петербургскому институту гражданских инженеров, «сотрудники по декору, плакатам, эстраде, костюму» А.И. Тягин и М. Штромберг, а также брат актера Николай Авелевич Мгебров, «военный инженер – всегдашний помощник в строительных работах и доставании стройматериалов».
Первая публикация песенки В.Ф.Крушинского – по-видимому, в статье «Чествование Ю.М.Юрьева в кабаре «Бродячая собака»» (Петербургский листок. 1912. 19 янв.; подписано «Р-ов» – возможно, Вл. Рышков), затем – в анонимной заметке журнала «Огонек» (1912. № 5). См. также заметку Д.М. Цензора (подпись: «Дм») в журнале «Черное и белое» (1912. № 1. С. 13). Текст и ноты (музыка В.А. Шписа-Эшенбруха) – в кн.: Петров Н.В. Я буду режиссером. М., 1969. С. 100–101. Автор текста в нотах обозначен как «В.К.»; предположение об авторстве В.Г. Князева (БС. С. 145) было ошибочным. Окончание гимна:
На дворе метель, мороз.Нам какое дело,Обогрел в подвале нос,И в тепле все тело.Нас тут палкою не бьют,Блохи не грызут.Лаем, воем псиный гимнНашему подвалу,Морду кверху, к черту сплин,Жизни до отвалу.Лаем, воем псиный гимн,К черту всякий сплин.Ср. репортажное описание ночи первого сезона:
Атмосфера становится все напряженнее. Наконец, часов около трех утра артист балета талантливо протанцевал кек-уок и матчиш.
Аплодисменты. Опять долгая томительная пауза.
Кто-то садится за рояль. Ему жидко подпевают гимн «Бродячей собаки». Присутствующим раздаются листки с текстом. Вот он. <…> Пропели гимн. Снова жуткая напряженность. Мне вспоминается парижское кабаре Монмартра, где французы умеют так беззаветно, непосредственно веселиться, так заразительно-жизнерадостно хохотать иногда плоским, грубоватым остротам импровизаторов, иногда над их действительно меткими и злыми шутками, пародиями, политическими памфлетами и т. п. …
Вспомнилось, и до слез стало жаль скучных, немолодых петербуржцев, которые отчаянно, истерически хотят веселиться и не могут, не умеют.
«Бродячей собаке», конечно, нужно оплатить свой угол в подвале, отопить и осветить его, но лучше было бы, если бы она обошлась как-нибудь своими средствами и не впускала бы за высокую плату (1 рубль за вход) в свои стены хмурый, чужой ей по духу Петербург (Заречная С. [Кочановская С.А.] Письмо из Петербурга // Женское дело. 1912. № 11/12. С. 6; Софья Абрамовна Кочановская (1887–1967) – прозаик).