Чужая осень (сборник)
Шрифт:
— Ну, Котя, сегодня металлом торгуют все, кому ни лень. И у каждой мало-мальски серьезной фирмы — свое окно на границе.
— Но только не у «Козерога», — намекнул о кристальной честности моей фирмы Котя, откровенно растягивая в улыбке рот до своих огромных ушей.
— А чем «Аргус» не столь знаменит, как известной многим торговлей по таблице Менделеева? — возвращаю разговор на деловой тон.
— Тем, что как раз по твоей части. От «Аргуса» отпочковалась одна небольшая фирмочка с таким себе нежным названием «Ромашка». И занимается она накалыванием лохов. Берет у них товар, а оплату нарочно затягивает на несколько месяцев. С учетом инфляции,
— Я всегда говорю с тобой предельно откровенно. Без твоих советов мне было бы непросто.
— Старые дела, — устало протянул Котя, — да… Твое комсомольское предприятие «Солнышко». Если не ошибаюсь, тогда впервые был налажен чуть ли не легальный сбыт произведений искусства за только-только поднимающийся «железный занавес». А какой громкий процесс по наркотикам… Тебе менты хоть медаль за работу дали?
— Ага, медаль… До сих пор держу грудь расправленной, но награда никак не найдет героя. Просто сложилось впечатление — «Аргус» специально послали воевать со мной, чтобы я не имел времени разбомбить очень интересную коллекцию. Кстати, Котя, ты поддерживаешь Пенчука в его нелегкой борьбе за кресло мэра или мне это кажется?
— Ну, как поддерживаю, — неопределенно протянул Котя, — так, по мелочам. Бумага для этих, чтобы они сгорели, независимых газет, которые его хвалят, немножко благотворительности. Официально концерн остается нейтральным, о моем интересе только догадываются противники Пенчука.
— А по телевизору его постоянно хвалят, — намекнул я Коте, что изредка врубаю ящик, хотя на самом деле всего лишь внимательно выслушал заключение своей пресс-группы.
— Хвалит телекомпания «Вита», зато телекомпания «Стиль» ругает.
— А наша замечательная независимая пресса с твоей бумагой?
— Команду Пенчука поддерживают, как ты знаешь, «Южное обозрение» и «Южноморский гудок». Против нее играют «Независимость» и «Ваша газета». У тебя уже есть соображения?
— Кое-какие. Скажи, а к кому примыкает этот замечательный «Аргус»?
— Ой, к кому он примыкает? Да ни к кому. «Аргус» ставит на свою замечательную «Ромашку» — это тоже источник доходов, и прекрасно понимает: кто бы ни стал мэром — поддержка конторы чего-нибудь стоит при любой власти. Я себе понимаю, что ты уже решил ставить на Карпина. Так что мы вроде бы по разным сторонам пресловутой баррикады, — еще раз усмехнулся Котя.
— Котя, мы всегда прекрасно ладили. И скажи честно: разве нам не все равно, кто станет мэром?
— Мне не все равно. Затраты должны окупаться. Так что даже не надейся — Карпин никогда не станет мэром. Скажу больше — вовсе не потому, что у Пенчука позиции в городе куда серьезнее. У него поддержка в Верховном Совете.
— И тем не менее, Котя, ты все правильно понял. Скажи,
— У тебя есть старый приятель, который, в крайнем случае, выставит «Козерог» таким себе бойцом нашего невидимого фронта, — сказал после короткой паузы Котя, — а случись невероятное, победит Карпин…
— У тебя тоже есть старый приятель, Котя.
13
Я вышел на относительно свежий ночной воздух и не сильно удивился, увидев за рулем своей машины Рябова. Это уже вошло у него в привычку.
— Ворошиловский стрелок, — недовольно прокомментировал мое появление Рябов.
— Слушай, Сережа, — вызверился я, — за каким чертом ты регулярно дрессируешь меня в тире? Должна же быть и какая-то практика…
Рябов не обратил внимания на мой взвинченный тон и заметил:
— Зачем эти фокусы? Мои ребята отсекли бы их машину. Или мент остановил их, начал бы документы проверять…
— Характер человека — это его судьба, Сережа, — я не признаю своих ошибок дословно, лишь намекаю, не больше. — У тебя прибавилось работы. «Ромашка» — дочернее предприятие «Аргуса», выясни: кого из иногородних фирм наколол этот цветочек в последнее время? Дальше, завтра мне нужно встретиться с Карпиным. Так, чтоб об этом действительно никто не узнал…
— Ты какой-то взвинченный, — чуть ли не обижается Сережа, ведя машину с положенной правилами дорожного движения скоростью.
— Точки надежно прикрыты? — не обращаю внимания на эту нотацию и Рябов обижается чуть ли не по-настоящему:
— Я что, идиот, по-твоему?..
— Извини, Сережа, я действительно немного устал. Хотя мы так хорошо отдохнули на этой охоте.
— Теперь зато за нами охотятся, — перестал дуться Рябов.
— Вот поэтому, последнее: мне нужна поддержка, исходящая от конторы.
— Кое-какие связи есть, — неопределенно протянул Рябов, как всегда предпочитающий действия подробным ответам. — Ты отдохни немного.
— Жаль, что тебе это пока не грозит, — проявляю сочувствие по поводу предстоящей бессонницы своего коммерческого директора.
— Отоспимся на том свете, — мрачно пошутил Рябов.
Первым, кого я увидел, войдя в дом, так дорогих квартирантов, мгновенно нырнувших в свою комнату. У камина дожидалась любимого супруга его верная жена, вытянув ноги поближе к решетке, за которой тлели угли, вот здорово было, если б пришел я сюда, а моя единственная и, главное, неповторимая протянула свои конечности совсем в другую сторону.
При звуке моих шагов Сабина подскочила с такой силой, что нарезанные дольки огурцов ссыпались с её прекрасного лица на ковер.
— Явился, — начала заводить свою долгоиграющую пластинку супруга, — сейчас начнет рассказывать, как у него много работы. Опять у своей стервы, секретутки этой, проститарши, полночи торчал…
Понеслась душа в рай. Сабина продолжает вести себя так, будто Вышегородский все еще жив и примет он к сведению ее вопли для того, чтобы в очень деликатной форме намекнуть зятю: семье нужно уделять чуть больше внимания. Но Вышегородского, к сожалению, уже нет, я бы с большим удовольствием спихнул на него часть забот, в том числе и по утихомириванию драгоценной доченьки. В конце концов я ведь сделал самое основное, с его точки зрения: породил главного наследника, это маленькое исчадие ада с противным именем Гарик, так какие претензии могут быть ко мне от покойного?