Чужая роза

Росси Делия

— Что ты плетешься, как неживая? Шевелись давай, — раздался недовольный окрик.

Я невольно прибавила шаг, хотя затекшие от долгого сидения в неудобной позе ноги с трудом преодолевали крутой подъем.

Алая полоса на небе стала серой, а разлом оставался по-прежнему далеко.

— Надо делать привал, — проводив глазами исчезающие за горизонтом последние лучи заката, обернулась к храмовнику.

Тот остановился и недовольно засопел. Нет, я понимала его нетерпение, но и рисковать собой понапрасну не собиралась.

— Гвидо, давай дождемся рассвета.

Можно укрыться вон в тех скалах, а утром продолжить восхождение.

Храмовник скинул с плеча мешок и утер вспотевший лоб. На его лице проступила борьба.

— Ладно. Переждем, — с неохотой согласился он и двинулся к неглубокой выемке в скале. — Но не забывай, я за тобой слежу.

— Думаешь, я убегу?

— Ведьмам нельзя верить, — недовольно буркнул храмовник.

Он устроился между камнями, ухватил конец веревки и привязал ее к своему кожаному поясу.

А потом откинул голову на скальный выступ и закрыл глаза. Я тихо сидела рядом, пытаясь придумать, как выбраться из ловушки, в которую мы шли.

При воспоминании о страшных чудищах, населяющих темноту разлома, душу охватывал ужас, но я заставляла себя вспоминать мрачные, идущие по спирали коридоры, через которые когда-то прошла, и думала, как избавиться от храмовника. Он ведь даже не представляет, что его ждет, и как трудно пройти через петли времени.

А в голове потихоньку складывался план, который я обдумывала все последние дни. Расчет был простой. Там, в глубине разлома, человек оказывается один на один со своими страхами. И если Гвидо думает, что сумеет меня контролировать, то он сильно ошибается.

Контролировать будут его. Вылезающие из каждой щели демоны закружат храмовника в такой страшной пляске, что он уже не будет видеть ни меня, ни каменные коридоры, ни собственное тело. И это мой шанс. Пока Гвидо будет сражаться с самим собой, я должна успеть вернуться. Да, это сложно. Но если раньше, когда я просто хотела выжить, сумела выбраться, то сейчас меня ждет Беттина, а ради нее я эти горы с землей сравняю, но выберусь.

Я бросила взгляд на храмовника. Гвидо спал или делал вид, что спит, и я тоже решила вздремнуть. Завтра мне понадобятся силы.

Ночная прохлада пробралась под платье, заставив поежиться. Хорошо, что я надела плотный шерстяной арвир, оставив красивые, но непрактичные подарки Абьери во дворце.

При мысли о герцоге сердце сжала тоска. Наверное, он меня презирает. Еще бы! Дождалась, пока он уедет, втихаря забрала кольцо и смылась. И ведь теперь я навсегда останусь в его памяти, как жалкая воровка. Святая Лючия! Как же обидно и больно…

Пальцы нащупали потайной карман, в котором лежало кольцо. Мне повезло. Гвидо, при всей своей сноровке, не сумел найти камень перемен. Хотя, мне порой казалось, что камень сам не хотел, чтобы его нашли. Крупные руки грубо шарили по груди, проходились по твердому лифу, но кольцо словно растворилось. Я его совсем не ощущала. Зато когда сама потрогала подкладку, сразу же нащупала выступающие грани.

Я закрыла глаза и попыталась отключить бегущие по

кругу мысли, но они все неслись и неслись, снова возвращая меня в тепло сильных рук, в горячий шепот, разбавляющий темноту спальни, в томительный жар поцелуев…

«Алессандро, — беззвучно произнесла я, ощущая, как падают в ночь весомые слоги. — Сандро, если бы ты был рядом…»

Алессандро Абьери

Загоревшееся красным кольцо заставило его отвлечься.

— Вышел на след, — доложил появившийся в дымке кристалла Сальваторе. — Девушка путешествует не одна, с ней видели мужчину в одежде храмовника. Между нами ночь пути, надеюсь, к утру я их настигну.

Абьери нахмурился. Мужчина? Кто такой? Похититель? Любовник? Попутчик?

— Что удалось узнать о ее спутнике?

— Немного. Судя по описаниям, лет тридцати пяти, на груди носит орденской знак высшего, говорит мало, за еду платит щедро. Больше пока ничего.

— Найди их, Сальваторе.

Внутри горело, пекло нетерпеливое, хотелось бросить все и помчаться в Саритию, но он посмотрел на темный безжизненный алтарь и сжал кулаки. Он нужен здесь.

— Найди Алессию, — повторил Абьери и повернул кольцо.

— Может, попробуем еще раз? — подал голос кружащий под потолком Бруно.

— Уймись, — шикнул на нетопыря Марко.

— Чего уймись? Второй день валандаемся, а толку — ноль, — выдал Бруно и опустился прямо на алтарь. — У-у, каменюка проклятая! — погрозил он крылом и притопнул лапой. — Какого рожна тебе надо? Чего выпендриваешься?

Незнакомое слово казалось чужеродным, но хорошо отражало суть происходящего.

Алтарь выглядел мертвым, и ни одно привычное заклинание не могло вернуть его к жизни. Абьери испробовал их все, залил кровью почти всю поверхность камня, но тот молчал.

— Может, он действует только в Ночь Синего Сартона? — предположил Форнезе.

Друг застыл рядом и задумчиво смотрел на темные осколки мозаики.

— В последний раз он ожил, когда тут была Алессия.

Абьери коснулся острых граней, скрывающих тайны Нижнего мира, и попытался понять, что делает не так. Жертвенная кровь, заклинание, прикосновение — что еще надо?

— А если Алессия перенастроила алтарь под себя? — предположил Марко.

— Это она может, — хмыкнул Бруно. — Руки у нее золотые и душа добрая, любая каменюка потянется. Эй, ты нас слышишь? — наклонившись к углублению для крови, прокричал нетопырь. — Алле, гараж! Прием! Как слышно? Ай, ты чего дерешься?!

Бруно с криком подскочил и взлетел под потолок, потирая подпаленное крыло.

— У-у, злыдня!

Нетопырь скорчил камню рожицу, но Абьери этого уже не видел. Он пытался уловить эманации тьмы, витающие над алтарем.

— Выходит, работает, — буркнул Бруно, демонстративно сдувая почерневшие от огня волоски. — Придуривается просто.

— Жаль, что светлая магия на него не действует, — процедил Марко.

— На него никакая магия не действует, но на Бруно камень среагировал, значит, не все так безнадежно.