Чужая роза
Шрифт:
— Эй, ты где?
Холодная рука цепко ухватила мою ладонь.
— Стой на месте, я зажгу факел, — приказал Гвидо, а я усмехнулась. Что ж, пусть попробует. Здешний мрак не терпит света, и вряд ли у храмовника получится это изменить. Когда-то я спалила целую коробку спичек, надеясь зажечь импровизированный факел из веревки. Да только огонь здесь не горел.
Я оказалась права. Сколько Гвидо ни бился, у него ничего не получилось.
— Что за дьявольщина? — ругался он, раз за разом щелкая магическим кресалом. Вот только магия разлома глушила любую другую.
—
Он прошептал что-то еле слышно, но я не сумела разобрать ни слова. А уже в следующую минуту началось то, чего я так боялась.
Алессандро Абьери
Сальваторе пропал. Алессандро несколько раз пытался вызвать наемника, но переговорный камень лишь потрескивал, не желая соединять его с напавшим на след Алессии Сальве.
— Где он может быть? — бормотал Абьери, раз за разом поворачивая кольцо.
— Как сговорились все, — печально вздыхал Бруно, паря под потолком. — Эх, сюда бы сейчас сотовый. Или рацию, на худой конец.
Абьери давно уже не обращал внимания на незнакомые слова, произносимые нетопырем к месту и не к месту. В душе все сильнее нарастала тревога. Казалось, она была и вчера, и позавчера, и третьего дня, но сегодня накрывала такой удушливой тяжелой волной, что он с трудом держал себя в руках.
«Где же ты, роза чужого мира? — беззвучно шептал, глядя на потухший, безжизненный жертвенник. — Куда занесла тебя злая судьба?»
При мысли о том, что Алессии угрожает опасность, сердце сжималось от страха. Ни разу в жизни Абьери не испытывал и сотой доли того, что ощущал сейчас. Никогда не думал, что можно так бояться за другого человека. До боли, до исступления, до крика.
«Алессия! — стучало в груди, когда он нараспев выводил слова заклинаний. — Где ты?»
Алтарь молчал. Единственное, чего Абьери смог добиться, это появления едва заметных языков пламени на изнанке мозаики.
— Аэсто. Рапири. Гоби, — снова и снова повторял он, но отблески огня, едва показавшись, тут же пропадали.
— Дай я попробую, — не выдержал Марко, и отодвинул его от жертвенника.
— Саратонус аквири! — громко сказал друг, простирая руки над неровной поверхностью.
Прошла минута, другая, в воздухе что-то затрещало, запахло паленым, но камень по-прежнему оставался холодным и темным.
— Что же тебе надо? — прищурился Форнезе, разглядывая углубление для жертвенной крови.
— Есть у меня одна мысль, — неожиданно сказал молчавший до этого Бруно.
— Какая? — повернулся к нему Абьери.
— Что, если вместо крови животного использовать кровь Алессии?
Круглые желтые глаза ярко светились в темноте, придавая Бруно какой-то потусторонний вид.
— А в этом что-то есть, — задумался Абьери. — Если допустить, что Алессия поранилась именно здесь и невольно напоила камень своей кровью, тогда понятно, почему он не реагирует на мои призывы.
— Конечно, кто ж после вина затхлую воду хлебать будет? — хмыкнул Бруно.
— Можем проверить, — кивнул Марко. — Я как раз
Друг достал из кармана колбу с кровью и подошел к алтарю.
— Давай, — напряженно прошептал Абьери и замер, наблюдая, как жадно впитывает камень льющуюся тонкой струйкой темную жидкость.
И с каждой пролитой каплей стеклянная мозаика оживала, наливалась светом, загоралась огнем Нижнего мира. Отблески пламени лизали жертвенник, расходились кругами по неровной поверхности камня, и он тихо гудел, наполняясь силой.
— Аэсто. Рапири. Гоби, — дождавшись, пока Марко выльет в углубление последние капли, — громко произнес Абьери.
И в тот же миг вокруг алтаря взметнулось черное пламя и потянуло к Алессандро свои извивающиеся щупальца. Тьма, живущая в душе, устремилась им навстречу, и он шагнул вперед, отпуская сознание и сливаясь с первозданной тьмой Нижнего мира.
Перед глазами поплыли странные картины выжженной, покрытой пеплом и застывшей лавой пустыни, обломки скал, безжизненные, заметенные песком города. Тьма несла его над ними, а он, как безумный твердил: — «Найди Алессию!»
Пустыня сменилась промозглым холодом темной, укрытой снегом земли. Никогда в своей жизни он не видел такого количества льда и снега. Пламя горело вокруг него, но он чувствовал только холод. Страшный, выматывающий холод и дикое, невероятное одиночество. Оно вытягивало из души память о счастливых днях, о солнце, о расплавленном янтаре миндалевидных глаз, о манящих сладким медом губах, о томительных поцелуях, о горячем шепоте, разбавляющем ночную тишину…
«Алессия! — всеми силами рванулся из мертвящего холода Абьери, и почувствовал слабый отголосок чужих эмоций. — Где ты, мое сердце?»
Алессия Пьезе
Коридоры петляли, уводили все дальше от входа, и я уже потеряла счет времени, не понимая, час прошел или день. А может, и неделя. С каждым пройденным шагом мне становилось все страшнее, а шепот невидимых пока чудовищ слышался все отчетливее. Я знала, они притаились совсем рядом. Ждали. Предвкушали встречу и готовили свои сети для глупцов, посмевших бросить вызов времени. Дорога из одного мира в другой не могла быть легкой, иначе все только и делали бы, что шастали туда-сюда. Мироздание хорошо позаботилось о безопасности, превратив временной тоннель в страшный лабиринт испытаний. Нет, я знала, что на самом деле никаких чудовищ нет, что они лишь плод моего воображения, но измученный мозг не воспринимал разумные мысли. И я понимала, что могу не выдержать.
Гвидо брел за мной. Я слышала, как он то бормочет что-то на неизвестном языке, то смеется, как безумный. Похоже, лабиринт уже начал свое воздействие, показывая храмовнику его собственный фильм ужасов.
Я обернулась и чуть отступила в сторону, пропуская Гвидо к очередному повороту, за которым чувствовалось смрадное дыхание невидимых монстров. Пока невидимых. Стоит пройти еще немного, и они вылезут из своих щелей, окружат, втянут в сумасшедший хоровод и увлекут за собой.
Надо выбираться. Пока еще не поздно.