Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
«Лена Рожкова» звонко рассмеялась.
— Ага, бедненькие мы, не знаем! А сами только и щебечем: Миша, да Миша! «Ой, Миша, а у тебя кофейку не найдется?» «Миша, привет! А у нас там, у шкафчика дверца отваливается… Не глянешь?»
— А ему нравится! — воскликнула Наталишка, смеясь.
— Еще бы ему не нравилось… — Лея посмурнела, глядя в окно. Как будто синие сумерки, оседающие с темнеющего неба, окрасили ее настроение.
— Чего ты? — насторожилась «Стоун». — Переживаешь, что скоро… уже и… Еще долго,
— Да нет… Вспомнилось просто. Пересеклась вчера с тем местным гопником. Помнишь, здоровяк такой, поперек себя шире? Как его… Грига? Нет…
— Грицай? — Наталишка нахмурилась. — Надо было Тимке сказать, он бы разобрался.
— Да я сама! — отмахнулась Лея, усмехаясь. — Большая девочка уже… Иду, главное, а он мне дорогу загораживает. Я обхожу, и тут Грицай хватает меня своими лапищами! А воняет от него… Ну, врезала ногой по щиколотке, руки высвободила — и два укола по точкам. А пресс у Грицая сла-абенький… Еле жировые складки пробила! Неприятно вспоминать… Будто измазалась в дерьме — и не отмылась.
— «Рожкова»! — Натали сурово нахмурила брови. — Так ты что, без оружия ходишь?
— Да куда я его суну? — начала оправдываться Лея. — Без сумочки же вышла! За пояс? А чем прикрыть? Вчера даже в ветровке душно было… — обрывая разговор, она засуетилась: — Ну, ладно, «носса сережейра». Бди! Я в магазин — и обратно.
— Поздно уже, — в Наташкином взгляде мелькнуло беспокойство.
— Я быстро!
— Тимке скажи! — крикнула «Стоун» вдогонку.
— Ладно! — ответила «Рожкова» с порога, и аккуратно притворила дверь.
— Переживай теперь из-за нее… — забурчала Наталишка, влезая в джинсы, и покрутилась перед зеркалом. Отражение довольно улыбнулось ей.
Тимка Зимин честно бдел, сидя за рулем неприметной «Тойоты Короллы». Напрягся было, завидев Лею, выбежавшую из обтерханного подъезда, но тут же впал обратно в релакс, уловив успокаивающий жест товарища старшего лейтенанта.
Покусав губку, старлей решила всё-таки состорожничать, и не ходить дворами, да закоулками. По улице дольше топать, зато светло и людно…
Она пошагала по выщербленному тротуару, огибая запущенный, разросшийся скверик, и тут-то они все и вылезли, как дикие твари из Запретного Леса.
Их было четверо. Вернее, трое и один. Громадный, бесформенный Грицай солировал, а троица гавриков изображала подтанцовку.
Тонкие губы местного «короля» растянулись в слюнявой улыбке.
— Мне не отказывают, чика! — сипло забасил он, напуская смрадного перегару. — А самых упертых мы наказываем. Вчетвером!
Гопа радостно загоготала, окружая место «свидания», как раз в круге света фонаря — вокруг яркой ртутной лампы, словно живые искры, вилась мошкара… А Лея по-настоящему испугалась.
Она кляла себя за легкомыслие, за то, что вышла
Еще минуту назад бегство казалось Лее исходом унизительным, но как быть-то? Ощущая срамную беспомощность и томительное, как будто падаешь во сне, отчаяние, девушка оглянулась. Никого. Лишь вдалеке смутно серела одинокая мужская фигура.
«Бей первой!»
Мгновенно выбрав самого слабого из четверки — кудрявого молодчика, смахивавшего на цыгана, Лея ударила его носком кроссовка в колено, но тот оказался юрким. Увернувшись, кудряш выпустил на волю похабщину, и резко отпихнул девушку.
Она обязательно упала бы, но Грицай сцапал ее за руку, крутанул, с размаху хлеща пятерней. Лею отнесло к фонарному столбу — и двое из подтанцовки, гогоча, отпасовали девушку, как мяч.
Чувствуя и страх, и стыд, и ярость, Гарина всадила маленький, но крепкий кулачок в широкую морду здоровяка. Грицай взревел. Схватив девушку за шею, он злобно прорычал:
— С-сука!
Задыхаясь, Лея колотила по чудовищным лапам, бугристыми от мышц — с тем же успехом можно было охаживать ковш экскаватора. Краем глаза она заметила подбежавшего мужчину, узнала Гарина, но не позвать, ни вздохнуть не смогла.
— Стопэ! — крикнул жеманный мужчинка, вставая на Мишином пути.
— А ну, дёргай отсюда! — прорычал кудрявый. — Резче!
Углядев «рыцаря без страха и упрека», Грицай осклабился и разжал пальцы. «Лена Рожкова» слабо взмахнула руками, падая на увядшую траву газончика. Что было дальше, она не помнила — сознание угасло, затемняя реал. Крики, стоны, дикое неистовство…
…Мрак небытия отступил, стоило Лее ощутить чьи-то ладони, давившие на левую грудь, и услыхать срывающийся, молящий шепот:
— Очнись, очнись… Ну, пожалуйста!
Девушка захрипела, делая сиплый вдох, и открыла глаза. Над нею склонялся Гарин — его бледное, тревожное лицо перетянуло счастливой улыбкой.
— Ничего не говори! — заторопился Миша. — А то будет больно! Потерпи немножко, маленькая…
Образ спасителя задрожал, расплылся за жгучими слезами.
— Спас-сибо… — сипло вытолкнула Лея.
— Не за что, — облегченно светлея, улыбнулся Михаил Петрович, и подхватил девушку на руки. — Пойдем отсюда.
Мельком заметив мычащего Грицая, ворочавшегося на пыльном асфальте, «Рожкова» крепче обняла Мишу за шею, и затихла, как всякая, убереженная от страшной участи. Хорошо…
Гарин свернул в переулок, заставленный автомобилями, и тотчас же над их лакированными крышами разнесся пронзительный крик:
— Ленка!
Часто цокая каблучками, подбежала Наталишка, и зачастила испуганно:
— Что с ней? Она живая? Я из окна смотрю, а тут… Так, в халате, и выбежала! Это Грицай ее? Ленка отказала ему, а он… Она живая? Ты ее спас? Да?