Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17

Большаков Валерий Петрович

— Со мной? — офигевал Миша, теряясь.

— Наш институт долго искал такого, как ты, — Лея талантливо изобразила влюбленную девушку в растрёпанных чувствах.

— Какого — такого? — Гарин «плыл», как боксер после хорошего нокдауна.

— Целителя! — раскинула руки Наталишка. Верхняя пуговка у нее расстегнулась, открывая ложбинку между грудей. — Чтобы ты смог отправиться в 1974-й год, войти в доверие к членам ЦК КПСС — они ж там все старые и больные! — и как-то воздействовать на них, побуждать, подталкивать к правильному выбору!

Сам знаешь, у пациента возникают особые отношения с врачом, когда происходит исцеление, а вместо болей и недомоганий ощущаешь здоровье. Советская эпоха — самая великая в истории России, и ей нельзя было кончаться! Ну, никак!

В Мишиных глазах заблестела робкая вера

— А почему именно в том году? — спросил он, видимо, ощущая зыбкость реала.

— Чем позже, тем сложнее будет начать перестройку, — сказала «Томина» назидательно. — Кстати, этот термин придумал Андропов, а вовсе не Горбачев.

Немного задержавшись с вопросом, Миша все-таки задал его:

— И… как я туда попаду? На машине времени?

— Машина времени? — попыталась наморщить лоб Наталишка, но складочек не вышло. — О, так только журналисты говорят!

— Тут все засекречено, — вмешалась «Рожкова», с энтузиазмом «гоня дезу»: — Единственное, что мы тебе можем рассказать, это… В общем, человек может переместиться из одного времени в другое, но проживет там три-четыре секунды, максимум, после чего перейдет в доквантовое состояние — от эманации хронокорпускул распадется любой иновременной объект.

— А вы тогда как тут объявились? — прищурился Гарин.

— А это не мы… — посмурнела «Томина», в свой черед.

— В смысле — не вы? — нахмурился Миша, не сводя глаз с волнующего выреза на халатике.

— Ну-у… — затянула Натали. — Сначала в это время запустили несколько темпоральных спутников, целую серию. Они тут всё разведали, а уже потом переместили нас…

— Энергосфера раскрылась неподалеку от этого дома, в скверике, где на лавочке сидели две девушки-студентки, Алла и Ксеня. Они стали нашими реципиентками… — подхватила эстафету «Лена». — Кстати, ты сейчас пялишься вовсе не на Наташу, а на Аллу Вишневскую…

Гарин опять завис.

— Да-а… — нарочито уныло сказала «Томина», поправляя халатик, чтобы Мише лучше было видно. — У меня они побольше…

— Да ты вообще дылдой была! — фыркнула «Рожкова».

— Была…

— Это… как? — выдавил Гарин.

— Ментальный перенос! — охотно разъяснила Наташа. — Когда энергосфера раскрылась, сработал транслятор — и скачал мое сознание в тело Аллы, а Ленкино — в Ксению.

— Страшно так… — передернула плечами «Рожкова». — Прямо жутко! Я закричала, а потом замерцало что-то перед глазами — и я увидела себя, пищавшую от испуга. А потом и я, и Наташка осыпались пыльцой…

Медленно переваривая трудно представимую информацию, Миша выговорил:

— И в кого же… переселюсь я?

— В себя! — быстро сказала «Лена». — В юного, смазливого мальчишечку — Мишу Гарина. Тем

летом тебе сколько было? Шестнадцать?

— Почти, — растерянно проговорил Миша. — У меня день рождения — тридцатого сентября… И когда мне… туда? — выдавил он.

— Сегодня, — сказала Лея стеклянным голосом, и посмотрела на часы, тикающие на стене. — Наташка уже послала вызов… Помнишь, она позавчера с буком вышла? Вот тогда. Ровно через четыре часа ты окажешься в августе 74-го. Двадцать девятое число. Помнишь?

— Да, — Гарин замедленно кивнул. — Я тогда вернулся с ударной комсомольской — боец стройотряда «Вымпел». В нем когда-то папа вкалывал… Это случится прямо на улице?

— Нет-нет! — заспешила «Рожкова». — Уже в подъезде твоего дома, на лестничной площадке. Сосчитаешь до четырех, и… И всё…

Голос у Леи стал повыше, и она заплакала. По-настоящему.

«Артистка!» — восхитилась Натали.

— Не плачь, — всполошился «Миша». — Ты чего, Леночка?

— Я не хочу, чтобы ты уходил! — с надрывом сказала «Рожкова». — Не хочу! Я хочу быть с тобой!

Она приткнулась к Гарину, продолжая хлюпать, а тот успокаивал ее и гладил по спинке. Судя по румянцу, удовольствие в этот момент получали оба.

Наталишка смотрела на «парочку» и улыбалась. Потом расстегнула сразу две пуговки, и приняла задумчивый вид.

— Всё, всё… — проговорила Лена, быстро вытирая слезы ладонью. — Просто обидно стало: встретились — и сразу расстаемся! А я, дура, столько времени потеряла зря… — «Рожкова» судорожно вздохнула, как дитя после долгого плача. — Я сейчас приму душик, приведу себя в порядок, и мы с тобой обсудим план действий на будущее.

— На прошлое! — хихикнула Натали.

Понедельник, 22 октября. Ночь

«Гамма»

Щёлково, улица Парковая

Ровно в полночь посреди комнаты распух светящийся шар, переливавшийся сиреневым, и растаял, явив некий хитроумный параллелепипед, сложенный из множества фигур, как кубик Рубика.

Наташка тут же деловито разложила «кубик», как трансформер, на панели и консоли пульта. Уселась перед ним на стул, длинные тонкие пальцы запорхали по клавишам да прочим сенсорам. Пульт отозвался вереницами огоньков, вспыхивавшими экранами и разноголосыми писками.

Гарин нервно сглотнул. Думы постепенно замедляли свое кружение. Он смотрел на Томину, переводил взгляд на Рожкову — любовался на прощание.

22 октября 2018 года полностью переворачивало всю его жизнь. Оканчивало бытие здесь — и начинало с чистого листа там, в туманном прошлом.

— Всё помнишь? — спросила Лена, перебирая распечатки — точечная информация по 1974-му, совершенно секретная тогда, а ныне взятая в открытом доступе.

Отмирая, Миша повернулся к ней.

— Я ничего не забываю.