Цвет надежды

Способина Наталья

Взгляд задержался на Питере Петтигрю. Орден Мерлина, список посмертных званий. Но почему-то снимок над этим списком не вызывал симпатии, не отражал героичности и праведности. Такое чувствуешь. Неужели они не видят? Или же дело было в том, что Нарцисса знала, что этот человек — Пожиратель.

И тут же… Джеймс Поттер. На снимке он сдержанно улыбался. Совсем так, как когда-то в кабинете зельеварения, когда она отбывала взыскание вместе с Сириусом, а тот пришел в компании Джеймса и Лили. А вот и сама Лили… Нарциссе вдруг захотелось спросить: «Ты была счастлива, девочка, назначившая

себя судьей?». Но вопрос показался кощунственным и неуместным, потому что ее больше не было. Да и во взгляде женщины на колдографии был ответ. Да, она была счастлива. Те несколько ярких и сумасшедших лет были наполнены счастьем больше, чем добрый десяток лет Нарциссы Малфой. Нарцисса отвернулась от снимка.

Мерлин хранил Ремуса Люпина, и здесь он не присоединился к друзьям. И Мерлин хранил Сириуса Блэка или же просто наказывал. Вдруг пришло в голову, что Сириус работал здесь. Ходил этими коридорами, открывал эти двери. Нарцисса зажмурилась, стараясь отогнать оцепенение.

— Миссис Малфой, — улыбчивая девушка указала на тяжелую дверь. — Пройдите, пожалуйста.

И шепоток за спиной, и тупое безразличие. Она терпеливо выстояла две минуты напротив молоденького волшебника, быстро шепчущего формулу распознавания чар. Мальчик нервничал, краснел и старался отвести взгляд. Убедившись, что на ней нет никаких чар, сбивчиво пробормотал:

— Проходите, — и быстро шагнул прочь.

Нарцисса мельком подумала, что бы он делал, если бы она сегодня использовала косметические заклятия?

А потом седой аврор, то ли действительно намного старше Нарциссы, то ли война так украсила по-молодецки густую шевелюру, смотрит в глаза, и в его взгляде такая жгучая неприязнь, что в первый момент Нарцисса пытается вспомнить, не могут ли они быть знакомы. У нее неважная память на лица, но когда он холодно произносит:

— Добрый день, миссис Малфой, — она с уверенностью понимает, что они видятся в первый раз. На голоса у нее отменная память.

— Здравствуйте.

— Положите, пожалуйста, вашу волшебную палочку на столик у двери.

В первый момент в голову приходит: «На каком основании?». По кодексу предков: волшебник не имеет права требовать от другого отдать палочку. Это как… отдать кров, пищу, часть себя.

Но она не в том положении, чтобы спорить. Да и не хочется. Все происходящее воспринимается будто со стороны.

Нарцисса кладет палочку в указанное место, слыша неприятный стук дерева о лакированную поверхность стола, и оборачивается к аврору.

— Присаживайтесь.

Кресло неудобно. Из него невозможно быстро встать, оно не располагает к долгому сидению. В этом кабинете все рассчитано на дискомфорт посетителя. Начиная от тонкой полоски света, еле пробивающейся сквозь щель в тяжелых шторах, заканчивая почти полным отсутствием мебели.

Волшебник разглядывает ее как диковинного зверя. Нарцисса спокойно выдерживает взгляд. Мысль о Сириусе, не покидающая все это время, вдруг материализуется в вид узника в Азкабане. Он выдержал там двенадцать лет. И если человек напротив считает, что она — изнеженная особа, не способная просидеть здесь и пяти минут, его ждет разочарование.

— Кофе? Чай?

Как

настойчиво они пытаются напоить ее хоть чем-нибудь.

— Спасибо. Я уже завтракала.

Волшебник усмехается. Оба понимают, что если он захочет напоить ее зельем правды, он все равно напоит, но пока будет действовать другими методами.

— Еще один момент: надеюсь, вас не нужно предупреждать, что любые другие… виды магии здесь тоже нельзя использовать?

— Моя палочка лежит у входа.

— Я говорю о другой магии.

Нарцисса улыбается. А ведь этот человек нервничает. Ну так и прислали бы сюда женщину-аврора. Хотя… магия вейлы не знает разницы между полами. Если захотеть… Но люди слишком переоценивают опасность неизведанного. Нарцисса никогда не пыталась пользоваться этой ветвью магии. Разве что в моменты, когда хотела добиться того, чтобы Смит подпустил ее к Драко. Хотя, строго говоря, это были скорее неосознанные порывы. Нечто, что всегда с ней. И если мужчины вокруг сворачивали шеи, это лишь их проблемы. Сугубо личные.

Аврор напротив поправил галстук и тут же рассердился. Голос стал еще жестче.

— Вы знаете о причине, по которой вы здесь?

— Из газет я узнала о массовом исчезновении заключенных из Азкабана. Среди этих людей мой муж. Видимо, причина в этом.

Аврор на миг запнулся.

— Вы подтверждает причастность мужа к, так называемым, Пожирателям смерти?

— Мне ничего об этом не известно.

— Нам известно, что в вашем поместье на протяжении нескольких лет проводились сборы Пожирателей во главе с Тем-Кого-Нельзя-Называть.

Смешно. Они до сих пор боятся произносить имя.

— В нашем поместье собирались друзья семьи — представители старинных волшебных фамилий.

— И?

— Что «и»?

— У них была Метка?

— Я не понимаю, о чем вы?

— Эти люди имели татуировку на левом предплечье?

— Мистер…

— Спайт!

— Мистер Спайт, гости в моем доме имеют обыкновение обедать одетыми.

Аврор недобро усмехнулся. И зашел с другой стороны.

— Где сейчас находится ваш муж?

— Мне это неизвестно.

— Он до сих пор не связался с вами? — в голосе насмешка.

— Нет.

— Почему?

— Не знаю.

— Чем в последние месяцы занимался ваш муж?

— К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос. Муж не посвящал меня в свои дела.

— Неужели?

— В нашей семье женщине традиционно отводится очень скромное место.

— Даже вам?

— Даже мне.

— Где сейчас ваш сын?

— В Хогвартсе.

— Вы поддерживаете связь?

— Мы переписываемся с сыном.

— Он знает о местонахождении вашего мужа?

— Нет.

— Вы говорите так уверенно.

— Вряд ли мой муж в письмах стал бы раскрывать местонахождение.

— А другие способы связи?

— Например?

— Какие-то чисто семейные.

— Например?

— У вас чистокровная семья. Несколько десятков поколений магов.

— Из ваших слов можно сделать вывод, что это плохо.

— Мой дед — маггл.

Тишина.

— Вас это не смущает?

— Кажется, гораздо меньше, чем вас.