Цветик
Шрифт:
Бабки обе плакали.
– От радости, сынок, от радости!
– плача, говорила баба Тоня..
Теща сказала:
– Пойду до Васьки, похвастаюсь.
Чертов прогудел:
– Завидую, Авер, вон ты как шустро, пришел, увидел и родил! Алюню целуй от меня! Эх, хорошо!
А вечером прикидывали, как назовут девочку. Минька давно выбрал - или Катя, или Настя, оба имени нравились, но решили, что последнее слово за мамой, какое имя она выберет. Мама выбрала Настю, Настюшу. Аверы сходили, зарегистрировали нового члена семьи и стали готовиться к выписке
Как Авер отмывал свою чистую квартиру... дед весь изворчался:
– Сашк, у нас уже усё блястить. Чаго ты тама натираешь?
– Дед, надо!
Надо было видеть, как волновался Авер на выписке. Сначала вышла похудевшая, бледноватая Алюня, а за ней медсестра со свертком. Авер в два шага шагнул к ним, поцеловал Алюню и, похоже, не дыша, взял в руки свою дочку. Боязно держа её, нервно сглотнул:
– Какая легонькая!
. -Папа, папа, дай посмотрю на маленькую, ну папа же!
– А, да, Мишук, - он присел, Алька отогнула край уголка, и братик увидел свою сестричку:
– Ой, она совсем крошечная, я такой же был?
– Да!
– А можно я её поцелую?
– Минь, давай дома, мы её развернем, и тогда поцелуешь как следует.
– Тогда пошли быстрей!
Алюня взялась за локоть мужа, и они пошли домой, Алька искоса посматривала на Авера, а тот, волнуясь, переспрашивал:
– Я её не крепко сжимаю? Ничего ей не поврежу?
– Нет, она же в одеяле, все нормально.
Дома ждали усе свои. Минька, шустро скинув одежду, бегом побежал мыть руки.
– Мамочка, я быстро, щас.
Внучку аккуратно взяла бабка Рита:
– Ай, дождались мы тебя, малышка наша! Дед, хочешь подержать?
– Не, Ритк, пока боюся, хай подрастеть, а то чаго-то руки трясутся, волнуюся!
Алька понесла малышку в комнату. Минька тут как тут:
– Мама, разверни скорей!
Развернули, сынок, едва касаясь, пальчиком провел по маленькой щечке:
– Какая маленькая!
– Он нагнулся и тихонечко поцеловал её, - я тебя всегда буду жалеть! Ой, а чего она пищит?
Малышка сморщилась и начала попискивать.
– Или пеленку обмочила, или кушать хочет, сейчас проверим.
Алька ловко развернула малышку, а Минька опять замер:
– У неё ручки настоящие? А ножки? У девочек в группе у кукол ножки и ручки больше. Мама, давай её геркулесом кормить?
– Она пока не может, она только мамино молочко будет сосать.
– И я такой был?
– Ты немного побольше родился.
Алька села поудобнее и поднесла дочку к груди, малышка зачмокала, Минька постоял посмотрел, потом побежал деду рассказывать про совсем-совсем маленькую девочку Настюшу. А Авер сидел с непонятным выражением и не отрывал взгляда от девочек.
– Что, Саш?
– Не могу поверить!
Алька покормила дочку и приподняла её столбиком, - "чтобы не срыгнула" - пояснила ему.
Авер во все глаза уставился на маленькую.
– Аля, так она вроде на меня похожа, вон, глазки карие?
– На тебя, на тебя, мои только губы и разглядела, - проворчала Алька.
Положила малышку в кроватку, прикрыла
– Ну, что, папочка, ты хоть доволен?
– Милая, я совсем не подберу слов, - он нежно погладил её лицо, - ты у меня такая красивая, чуть бледненькая, но я налюбоваться тобой не могу. Пойдем, там Минька уже ложкой стучит.
Пока занимались с малышкой, пришли Редькины, поздравили папу и с днем рождения, и с дочкой, немного посидели и распрощались, зная, что маме нужен отдых. Пришел Петька с женой - тоже пробыли недолго. А затем явился Щелкунов:
– Товарищ капитан, Александр Борисович, не подумайте чего, это не подхалимаж, от чистого сердца поздравляю с новорожденной дочкой!
Ночью, обнимая свою опять стройную жену, Авер негромко говорил:
– Аль, меня прям перемкнуло, когда я её на руки взял, ведь впервые младенца такого держал. Минька-то без меня совсем мелким был, а тут, веришь - слезы наворачиваются, щемит что-то внутри, особенно, когда ты её кормишь. А то что на меня похожа, хмм, все дети папкины, придется ещё рожать, пусть хоть кто-то на Цветиков родится похожий.
– А если опять - вылитый ты?
– Ну, - подумал Авер, - будем рожать до победного!
– И засмеялся, - шучу, но сынишку ещё одного точно надо, Филиппом и назовем.
– Что ты, у деда сердце не выдержит, да и Настюшке еще всего неделя, пусть подрастет.
– Не отвертишься, не мечтай, сыночка родим.
– Ага, прямо по вашему заказу, Александр Борисович!
И полюбилось мужикам Аверам где-то через неделю купание Настюши. Санька, на удивление себе, держал свою крошку в воде на ладони, а Минька марлечкой, едва касаясь, дотрагивался до ножек и ручек куколки. Алька смотрела на эти танцы вокруг ванночки с усмешкой и, забрав у Миньки марлю, доводила купание до конца. Авер отдавая дочку мамочке, опять умилялся:
– Аль, я как Минька, в таком же восторге и умилении. Эта крошка меня полностью в плен забрала!
– А крошка пищала, спала и гуляла с дедом. Тот сразу и категорично вытребовал эту обязанность себе:
– Я просив унучку? Просив! Дяржать яё боюся, а гулять с малой усегда готов.
Прискакавший на выходные теперь уже дважды дядька, как-то ловко и сразу взял её на руки.
– Ничего себе! Я три дня трясся, боялся на руки взять, а ты, смотри, с лёту, - удивился Саша.
– Так у меня опыт-то богатый. Вон, - он кивнул на Мишука, - из больницы забирали, сразу взял, а с пяти месяцев ваще на моей шее сидеть приучился. Да и сейчас у него любимое место, да, Минь?
– Да, но только я теперь совсем взрослый стал, - вздохнул ребенок, - у меня ведь крошка-сестричка, Настюшка есть.
– Иди сюда, взрослый!
– Серега посадил его на шею, и начал носить по квартире, сынок заливался смехом.
А Саша сидел и наслаждался всем этим, понимая, что есть в его жизни самое важное - семья, о которой постоянно думаешь, знаешь, что тебя всегда ждут, даже если тебя нет всего час, постоянно радуются твоему приходу, волнуются за тебя, сильно любят и нуждаются в тебе.