Цветок пустыни
Шрифт:
— Знания, говорите, — насмешливо протянул эмир ар Фархаш, продолжая буравить отца холодным взглядом. — Её технологии перевернут нашу жизнь, сделав нас зависимыми от внешнего мира. Или вы хотите, чтобы мы стали сырьевой планетой? И за бесценок сбывали нашу руду и золото за эти технологии? Или хотите падать на колени перед чужими кораблями? Скоро драконы Алракиса потянутся сюда косяками. И тут начнётся хаос
— Этого не будет, — убеждённо ответил я. — Эолайн и об этом позаботилась. Каракс объявлен неприкосновенной планетой и внесён в каталог планет, как заповедник. Остаётся только одна
— Мы уже закупили патрульный флот у Альянса как раз для защиты от внешнего вторжения, — напомнил эмир ар Шии-Ра, сверкнув чешуйками на скулах.
— Мы благодарны твоей супруге за её дела. Но это другое! — ледяным тоном произнёс ар Фархаш. —– Военный флот — это необходимость. А новый эмират — блаж.
— Боишься потерять монополию на выращивание пищи? — холодно бросил эмир Шии-Тари. — Мы все прекрасно понимаем, что твой северный эмират год за годом богатеет за наш счёт. Нам приходится закупать еду у тебя, потому что на твоих плодородных землях выращивается треть всего продовольствия Каракса. Но если племянница воплотит свой замысел и южная пустыня начнёт нас кормить, твои доходы рухнут.
О да, эта и была истинная причина противодействия. Я до боли сжал кулаки. Им вовсе не нужны пустынные земли, просто их беспокоит, что если мы сможем превратить бесплодные барханы в поля и сады, то их прибыль упадёт. Жадность драконов в их крови. В этом не было ничего удивительного.
В шатре тут же вспыхнул спор. Эмиры говорили все сразу, перебивая один другого. Гул голосов напоминал грохот надвигающейся песчаной бури. Слышались фразы о «подстрекательстве», «захвате власти», «угрозе балансу сил», «вторжении чужеземных техник». А в ответ звучали упрёки в жадности и трусости.
Отец и дядя Шии-Тари пытались выступить с успокоительными речами, но вокруг всё словно гремело. Несколько драконов уже приподнялись на колено, готовые, казалось, вот-вот сойтись в схватке.
Я видел, как некоторые из них непроизвольно выпускали когти. В ещё более глубокой ярости эмир ар Фархаш приподнялся во весь рост, его глаза полыхнули серебром:
— Довольно! — рявкнул он, бросив взгляд в мою сторону. — Твой сын, ар К`ерри, едва пожил на этой планете, а уже возомнил себя реформатором?! Мечтает заполучить второй эмират? А его драконица сулит нам грядки под палящим солнцем пустыни? — он усмехнулся, обнажив клыки. — Что-то похожее уже случалось в истории, четыре тысячи лет назад, когда группа самцов восстала против Совета… И ты прекрасно знаешь, чем это закончилось.
— Да, знаю, — спокойно ответил отец, удерживая себя от вспышки гнева. — Тогда часть нашего рода изгнали на бесплодный Каракс. Но мы выжили.
— И тогда мы решили, что будет двадцать четыре эмирата, — выкрикнул один из драконов, поддерживающих Фархаша.
— Ни в одном талмуде не записано, что это крайняя цифра! — резко вмешался я, шагнув вперёд, не в силах больше молчать. — Поймите, у нас появилась возможность сделать лучше не только нашу жизнь, но и вашу. Поймите, земли пустыни свободны — почему бы не использовать их?
Мои слова подняли новый шквал упрёков и язвительных замечаний. Старые драконы не хотели слушать молодого наследника, да к тому же их злило, что у
Где-то сбоку послышалось утробное шипение: то ли кто-то из драконов переступил грань контроля, то ли воины, сопровождающие эмиров, проурчали от напряжения. Я покосился: если сейчас начнётся драка, остановить её будет крайне сложно. Но дядя Шии-Тари встал между мною и тем недовольным. Он властным взглядом пригрозил, и момент вспышки миновал.
В конечном итоге отец, нахмурившись, предложил прервать заседание на сегодня — до следующего утра. Эмиры приняли это решение с мрачным согласиям. Кто-то продолжал ворчать, поднимаясь с подушек. Эмир ар Фархаш отделил концы своих широких рукавов и, не прощаясь ни с кем, вышел из шатра. За ним поспешили его приверженцы.
Казалось, воздух в шатре разрядился — будто шторм пронёсся, срикошетил о камни, но так и не вырвался во всю силу.
— Ничего сын, — тихо сказал отец, подходя ко мне. — Первый день Совета всегда такой. Пусть они выговорятся и выпустят пар, завтра договоримся конкретнее. Но зерно раздора мы посеяли, будь уверен. Драконы свою выгоду не упустят.
Я сглотнул раздражение: всего пару недель назад, в лагере переселенцев у оазиса, я испытал безграничное чувство счастья, ведь Эолайн согласилась, что пора строить Гнездовье. И теперь ради будущего своего рода и нашего общего дома мне предстоит выдержать всё это непонимание и враждебность. Ради любимой я был терпеть и не такие пытки.
***
Солнце сползало за горизонт, раскрашивая небо Каракса алыми и лиловыми красками. В лагере зажглись костры и факелы. Повсюду слышался гул: одни драконы обсуждали с воодушевлением предстоящие дела, другие раздражённо ворчали, выплёскивая злость на слуг. Дымок от жареного мяса смешивался с ароматом благовоний и огня.
Я вышел из шатра отца и отправился в сторону своего шатра, что стоял чуть на отшибе, более скромный по размерам. Рядом со мной шёл Джафар.
— Что ты скажешь о первом дне Совета?
— Скажу, что было яростнее, чем на последней войне, когда на нас напал ар Маг`ерри пока ты отсутствовал, — хмыкнул оборотень, оглядывая меня прищуренными глазами.
Я откинул полог шатра, делая знак ему войти вместе со мной.
— Надо выстоять и не поддаться на провокации, — вздохнул я, внутренне ощущая усталость за день. — Сегодня многие проявили крайнюю вспыльчивость. А всё ведь только начинается.
Джафар хмыкнул, помогая мне снять объёмный шёлковый халат, в котором я выступал на Совете.
— Они боятся не столько твоего нового эмирата, сколько силы, что может прийти вместе с твоей парой. Эти старые ящеры завидуют, что она твоя истинная драконица. Завидуют, что Эолайн принесёт вам не только потомство в будущем, но и новые идеи. Кто из них захочет признавать, что ваш род вплотную приблизился к власти над всеми караксцами?
— Мы не стремимся к абсолютной власти, — прошипел я, чувствуя, как в груди вскипает раздражение. — Все наши планы открыты.