Да прибудет тьма
Шрифт:
— Но почему боги не могут его найти и уничтожить. Ты же не один здесь такой? — Веся пыталась заглянуть в голубые глаза.
— Тут всё не так просто, — Велес старался не смотреть на девушку. Перевел взгляд на озеро, затем на малинник. — Проснувшийся от чёрного колдовства, берет мощь свою от богов. Мы стали слабеть. Вмешиваясь, мы теряем способности и очень быстро истощается. Погибнуть не погибнем, но Силы можем лишиться. Вот поэтому в этот раз боги не могут помочь. И есть ещё одно. Мы не видим восставшего из глубин, но чувствуем. Разбуженный очень силён,
— А есть догадки, кого могли поднять со дна веков? — Грег слушал внимательно.
— Есть. Полагаем, это Диосэйдокс*.
— Пожиратель богов? — глаза альпа недобро сузились.
— Кто это? — оживилась Веселина. — Я знаю это имя. Я придумала его в детстве, чтобы в своих фантазиях наказывать обидчиков.
— Ты не придумала. Ты его знала, — отрезал оборотень. — Свирепый, безжалостный сын хаоса, что пошёл против воли отца и пожелал установить свои порядки. Его главное желание — избавиться от всех богов, высосав их Силу и бессмертие. Для этого ему необходимо разрушить существующий мир и создать новый, под себя. Чтобы уничтожить богов, он должен извести всех, кто в них верит. Убить веру, которая питает наш мир.
— Какая безнадега, — смутное беспокойство зарождалось в душе девушки. Чем больше она повторяла про себя имя сына хаоса, тем неуютней ей становилось, словно тысячи холодных игл вонзались в кожу и двигались к сердцу.
— Начав здесь, он сожрёт всё живое, а затем возьмется за высших. Боги перед ним бессильны.
— Это я уже поняла. Неужели нет никакого выхода и гибель неизбежна? Если его уже раз усыпили, может ещё раз получится? Может есть кто-то, кто сможет его остановить?
Мужчины переглянулись.
— Есть. Этот кто-то — ты, — Грег смотрел Веселине в глаза.
— Я? — смех с нотками истерики заставил медвежат оторваться от малины и обернуться на его источник. Не заметив ничего опасного, они снова принялись разорять колючие кусты.
Лица мужчин оставались серьезны.
— Скажите, что шутите? — девушка обняла себя за плечи, закрываясь от взглядов. — Какой из меня спаситель? Я ничего не умею. И вообще мне эти галлюцинации совсем не нравятся.
Она встала порывисто.
— Как выбраться отсюда. Я больше не хочу здесь быть, — нервозность дрожала в голосе. Перед глазами замелькали картинки, как она умирает во снах: огонь, вода, удушение, яд, дыба, падение с высоты… Девушка заметалась по поляне в растерянности. Воздуха не хватало. Развернувшись, врезалась во что-то тёплое. Оно обняло её, погладило нежно по волосам, прижало к себе. Веся дёрнулась, пытаясь вырваться.
— Я здесь, я с тобой. Всё будет хорошо. Я буду рядом. Обещаю, — шептал Грег, обнимая вздрагивающие плечи. Веселина вцепилась в него и разрыдалась в голос от переполнявших чувств.
Плакала горько, в захлёб. Умирать не хотелось. Совсем не хотелось. Страшила не столько смерть, сколько возможная боль перед ней. Жуткие смерти из снов уже не казались ночными кошмарами. Отчаяние накатывало волной, душило и мяло волю. А Грег терпеливо
— Я не хочу, — выдавила она. — Это больно. Я не хочу так умирать. Не хочу умирать в мучениях. Я домой хочу.
Кулачки ударили в широкую грудь.
— Не хочу! Не хочу! — она била его со всей силы и кричала. — Не хочу!
Ему было больно. Очень больно. Не от ударов, а от её слов. Он знал, что смерть неизбежна и ничего не мог с этим сделать.
Обессилев от слёз, Веселина затихла. Отстранилась, утерев глаза и нос. Поляна с озером исчезли. Они стояли в Вальевском лесу на тропинке, что вела к деревне.
— Хорошо! — сказал она решительно. — Если мне нужно умереть, давай покончим с этим прямо сейчас. Убей меня, но так, чтобы я не мучилась.
— Это так не работает, — альп коснулся её щеки, провёл нежно пальцами, вытирая слёзы. — Твоя смерть всегда непредсказуема и неожиданна. Прости меня.
— За что? Что убить не можешь?
— За то, что призвал тебя сюда, — сказал Грег. И столько в его голосе было тоски и раскаяния.
— Ты? — замерла она в недоумении. — Ты призвал меня сюда?
— Я вызываю Тенебрис в крайних случаях, когда угрожает серьёзная опасность, с которой я не могу справиться. Тенебрис приходит и погибает, чтобы мир жил.
— И что? Это всегда я?
— Не знаю. Я даже не всегда знаю, кто Тенебрис, но только она может уничтожить опасность.
Веселина отстранилась. Слова Грега пугали до дрожи. Кровь отлила в центр живота, отчего в голове зашумело, а желудок скрутило спазмами. Земля быстро впитала, бурую желчь, что вырвалась наружу. На месте пятна проклюнулись ростки. Они стремительно вытянулись и вылупились на Веселину жёлтыми бутонами купальницы*.
В голове всё ещё шумело и девушка обняла ближайшее дерево, мечтая о забытие. Ствол откликнулся на зов, загудел. Листва зашумела, ветки прогнулись касаясь волос Веселины, погладили. Она почувствовала пьянящий липовый дурман и небывалый прилив энергии. Изнутри распирало словно в неё вкачали сто литров благодати. Усталость растворилась в новых ощущениях.
Мир стал ярче. Вокруг всего живого появились разноцветные коконы, которые переливалась и разбрасывались искрами при соприкосновении друг с другом. Веселина проморгалась и радужное безобразие утихомирилось.
Грег стоял поодаль, не решаясь вмешаться. Тенебрис наэлектризовалась, как воздух перед грозой. Прикоснись — и ударит разрядом. Она сверкала так, что его зрачки сократились до точки. Яркий свет пропал также неожиданно, как появился. Словно она впитала его в себя и спрятала внутри.
«Какой же он притягательный, — подумала Веселина, посмотрев на обнаженный торс Льёта. — Хочется и зацеловать и убить одновременно.»
Отвернулась нехотя и уверенно пошла по тропинке к деревне. Смотрела по сторонам, прислушивалась к своим ощущениям. Картинка вокруг стала отчетливей, а цвета и запахи насыщенней. Это и нравилось, и волновало одновременно.