Да забыли про овраги #play_to_return
Шрифт:
– Вот это мы попали, - с нервным смешком сказал я, приникая к маске командирского прицела.
– Никак нет, командир, - отозвался в шлемофоне голос Серпилина.
– Я не стрелял!
– Ладно, ладно, - буркнул я, поворачивая рукояти прицела, чтобы оценить обстановку по карте большего масштаба, - что такое идиома, я вам между боями объясню.
Судя по тому, что я видел, покрытое зеленью пространство тянулось на несколько километров, причудливо извиваясь между склонами холмов, и, видимо, повторяя своей зелёной массой изгибы, невидимого из-за кустов, ручья. Шириной в добрую сотню метров, это скопище кустов
Близкий разрыв перед капотом, ощутимо толкнул бронетранспортёр, в броню звонко ударили осколки. Озабоченно посмотрев на здоровую, с ладонь размером, железяку, попытавшуюся проникнуть с улицы в кабину прямо на уровне моей головы, но застрявшую на полпути в толстом железе борта, я приложился к прицелу, оценивая диспозицию.
Вражеских машин по-прежнему не было видно в густых зарослях. Бронетранспортёр аккуратно спрятался за подбитым танком, однако любая попытка выехать вперёд или назад, неминуемо вела к прицельному выстрелу в борт. Но стоять на месте - тоже не вариант. Попробовать развернуться и отъехать назад, продолжая прятаться за подбитой техникой?
А чего я, собственно туплю? У меня же есть рация! Кстати, а у меня есть рация?
Заветные наушники и щиток с перекидным регулятором обнаружились за прицелом командира. Я сдернул шлемофон и нацепив наушники, повернул рычажок в положение "слушать зелёных". На уши немедленно обрушилась лавина переговоров, команд и возбужденных выкриков.
– Эй, кто-нибудь, с броней потолще!
– заорал я, зажав тангенту микрофона.
– Нашел вражескую арту, нужна помощь!
Толпа продолжала возбужденно галдеть, не обращая на меня внимания. Ну правильно, сейчас не ночь, а у меня нет осветительных снарядов. Обратить на себя внимание будет непросто.
– Зеленые, слушай меня!
– рявкнул я, что было сил.
– В кустах между холмами, самоходки "синих"!
– Лом, слышу тебя, сейчас помогу, - раздался в наушниках спокойный голос.
– Будь осторожен!
– радостно заорал я в ответ.
– Лупят по всем, кто приближается!
И принялся натягивать шлемофон.
Новый удар по нашему укрытию сдёрнул башню мёртвого танка с креплений, и сдвинул её в сторону. Справа от меня открылся чудесный вид на зелёные заросли. Ощущение опасности обострило чувства и замедлило время. Требовалось срочно найти новое укрытие, но при этом не попасть под огонь, ожидающей меня пушки, и сделать всё это быстрее, чем снаряд прилетит мне прямо в окошко.
Буквально несколько секунд хватило мне, чтобы найти на карте в непосредственной близости большую яму, визуально достаточно глубокую, чтобы спрятать там бронированную машину. До неё по прямой было не больше полусотни метров, но находилась она даже ближе к зелёным зарослям, чем наше укрытие. Однако же, выбирать не приходилось.
– Гриня!
– скомандовал я водителю.
– По моей команде сдашь назад, буквально на несколько метров, а потом - сразу рви вперёд на максимально
– Не понял задачу, командир, - отозвался Серпилин.
– И я не понял, - прозвучал в шлемофоне слегка растерянный голос Зверева.
– Плотный огонь по кустам, - нервно сказал я, поглядывая в правое окошко.
– Мне нужно, чтобы вы огнём пробили в зарослях как можно более длинный коридор. Так понятно?
– Так точно!
– хором отозвались пулемётчики.
– Гриня, поехали!
Бронетранспортёр завыл на низкой ноте, дёрнулся назад, и тут же прыгнул вперёд, и помчался, наращивая скорость. Над головой и в корме загрохотали пулемёты, позади раздался жуткий треск близкого разрыва. Я держался двумя руками за сидение, стараясь не биться головой о борт слишком часто и до рези в глазах выискивал сквозь переднее окошко, разлинованное бронированным жалюзи, такую нужную нам сейчас яму.
– Гриня, ещё правее!
Я уже не понимал что и откуда грохочет, и почему со всех сторон видимость сократилась практически до нуля. Но я видел заветную яму и одинокий кустик над самым её краем, и всеми силами стремился туда, в это условно-безопасное место. И когда бронетранспортёр с рёвом ухнул куда-то вниз, я не испугался, а заорал от радости.
От мощного удар снизу, меня буквально сложило пополам, и я сильно ударился головой о выступающую рукоять, за которую должен был по идее держаться. Оглушенный, с трудом пережидая острую боль в разбитом лице, я сперва решил, что оглох. Но когда нашёл в себе силы повернуть голову и посмотреть на Ложкина, тот, как ни в чём не бывало, сказал:
– Приехали, командир. Какие будут следующие указания?
Я провёл рукой по лицу, убедился, что ни зубы, ни нос не сломаны и только тогда полностью распрямился и посмотрел в окошко правой двери. Чуть выше верхней пластины бронежалюзи, виднелся край почти отвесной земляной стенки. Это значило, что с глубиной я угадал и если сверху у бронетранспортёра что-то и торчит над уровнем земли, то лишь незначительная часть крыши. И пулемёт Серпилина!
– Серп, Зверь, - сказал я хрипло, выворачивая голову, чтобы посмотреть жив ли наводчик.
– Как у вас там дела?
– Повторно легко ранен, - сказал спокойным голосом Зверев.
– Могу продолжать бой.
– Получил лёгкое ранение, - сказал Серпилин, и заворочался на своём месте, звеня пулемётной лентой.
– Могу продолжать бой.
– Противника кто-нибудь наблюдает?
– спросил я, пытаясь разобрать что-нибудь, сквозь покрытое пылью переднее окошко.
– Никак нет.
– Никак нет.
– Никак нет.
Я посмотрел на Ложкина, который после своего короткого доклада выжидательно уставился на меня.
– Гриня, нужно понять, жив ли у нас двигатель. Попробуй завестись, но никуда ездить не вздумай. Серп, наблюдай за противником. Справа, по ходу движения, значительные заросли кустов. Там, как минимум, одна вражеская самоходка. Зверь… Нет у меня для тебя заданий. Хотя, перезарядись пока. Серп, тебя это тоже касается, как только осмотришься.
Переведя дух, я ощутил, как начинает отпускать нервное напряжение. Но на рефлексию времени не было. И не успел Ложкин завести двигатель, как я уже припал к прицелу командира.