Далеко не близко
Шрифт:
После ухода молодого сыщика мистер Партридж улыбнулся. Он подумал, что мастерски провел трудную беседу. Как аккуратно он ввернул придумку о недовольстве Стэнли своим секретарем! Как блестяще он сымпровизировал правдоподобное объяснение машины, которую нес тогда с собой!
Конечно, этот молодой человек ничего не заподозрил. Очевидно, самый рутинный визит. Даже жаль, что дело обстоит так. Как приятно было бы схлестнуться с сыщиком — мастер против мастера. Пустить по своему следу Жавера, Порфирия Петровича, Мегрэ — и восхититься, как блистательно Великий Харрисон Партридж
Возможно, безупречному преступнику следует быть заподозренным, даже установленным, и все же недосягаемым...
Удовольствие от столь удачно отбитого нападения при этой встрече укрепило его в выросшей со вчерашнего вечера вере. Поистине жаль, что Стэнли Харрисон умер напрасно. На сей раз рассуждения мистера Партриджа оказались неверны; убийство ради выгоды вовсе не было необходимой частью плана.
Но какое великое дело совершили, никого не погубив? Разве колокол не важнее крови несчастных рабочих? Разве древние не верили, что величие строится на жертвоприношении? Не самопожертвовании, как глупо извратили христиане, а истинном жертвоприношении чужой плоти и крови.
Итак, Стэнли Харрисон был необходимой жертвой, на которой воздвигнется Великий Харрисон Партридж. И разве эффект произошедшего еще не заметен? Разве он был бы тем, кем он стал сегодня, выйдя из кокона только благодаря своему открытию?
Нет, его сформировал великий и безвозвратно совершенный поступок, безупречность преступления. Величие — в крови.
Ах, этот нелепый юноша, болтавший про совершенство преступления, он даже представить не может, что...
Мистер Партридж приостановился и обдумал разговор. Дважды так интересно затрагивались машины времени. Затем он сказал... что он сказал?.. “Это преступление — блистательная работа”, а потом... “Можно представить, что из этой мастерской может выйти что угодно”. И эти удивительные вести о новом завещании двоюродного дедушки Макса...
Мистер Партридж радостно улыбнулся. Он был непростительно глуп. Вот его Жавер, его Порфирий. Юный сыщик действительно подозревал его. Ссылка на Макса была искушением, ловушкой. Этот сыщик не знает, насколько теперь не нужно ему это состояние. Он думал соблазнить его и поймать за руку при попытке совершения нового преступления.
А все же, разве любое состояние так уж не пригодится? А такой вызов... такой прямой вызов... можно ли устоять?
Мистер Партридж обнаружил, что уже обдумывает все трудности. Двоюродного дедушку Макса следует убить уже сегодня, раз он планирует повидаться с поверенным завтра. Чем раньше, тем лучше. Наверное, его обычный послеобеденный отдых подходит лучше всего. В это время он всегда в одиночестве дремлет в любимом уголке того большого поместья в горах.
Ох! Загвоздка. Там нет электрических розеток. Портативная модель не годится. И все же... Да, конечно. Можно сделать иначе. В случае Стэнли он совершил преступление, затем вернулся и подготовил алиби. Но здесь он может организовать алиби, а затем вернуться и совершив убийство, отправив себя обратно на большой машине с более широким диапазоном действия. Нет необходимости создавать эффект запертой комнаты. Это приятно, но несущественно.
Алиби на час пополудни. Он не хотел вновь задействовать Фейт. Не хотел видеть ее из стадии личинки. Он позволит ей пострадать
Полиция. Но это же превосходно. Идеально. Пойти к ним и попросить о встрече с детективом, работающим над делом Харрисона. Рассказать ему, как будто только теперь вспомнил, о предполагаемой ссоре кузена Стэнли с Максом. Быть там, когда двоюродный дедушка Макс будет убит.
В двенадцать тридцать мистер Партридж вышел из дома и направился в главное полицейское управление. У него не было никакой практической необходимости убивать Максвелла Харрисона. Вообще-то он даже не убедил себя до конца это сделать. Но делал первый шаг в осуществлении плана.
Бдящий неподалеку Фергюс мог слышать храп старика. Попасть в уединенное убежище Максвелла Харрисона было несложно. Уже многие годы газеты так тщательно освещали чудачества старика, что узнать все необходимое можно было заранее — его повседневные привычки, его ненависть к телохранителям, его излюбленное место для сна.
До сих пор отсутствие мер предосторожности вполне оправдывалось. Слуги охраняли все ценное в доме, а кто будет столь экстравагантен, чтобы напасть на человека на десятом десятке жизни, при котором нет никаких ценностей? Но теперь...
Фергюс вздохнул с большим, чем обычно, облегчением, когда добрался до цели и нашел потенциальную жертву невредимой. Он предполагал, что мистер Партридж после беседы с Фергюсом мог вернуться в прошлое. Но детектив сделал ставку на склонность преступника повторять себя — то есть в данном случае сперва совершить преступление, а затем подготавливать свое “когда-нибудь”.
Солнце жарко светило, холмы выглядели мирно. На дне глубокого оврага недалеко от Фергюса журчал ручей. Старому Максвеллу Харрисону хорошо спалось в столь полном одиночестве.
Фергюс курил уже третью сигарету, когда что-то услышал. Это был очень тихий звук, возможно, покатившийся камешек; но здесь, в этом уединении, любой звук, кроме храпа или журчания ручья, казался бесконечно громким.
Фергюс бросил сигарету в овраг и как можно тише двинулся на звук, скрываясь за лохматыми кустами.
Представшее посреди тихого уединения зрелище было хоть и ожидаемым, но, тем не менее, поразительным — на цыпочках крался пухлый лысый мужчина средних лет, а в его поднятой руке блестел длинный нож.
Фергюс бросился вперед. Его левая рука схватила запястье, размахивавшее ножом, а правая завела назад другую руку мистера Партриджа. Лицо изобретателя, на котором в миг приближения маской застыл тихий безмятежный восторг, исказилось чем-то средним между гневом и ужасом.
Его тело дернулось. Это было инстинктивное, неотрепетированное движение, но случайным образом оно пришлось так вовремя, что вырвало его руку с ножом из хватки Фергюса и позволило ей нырнуть вниз.
Движение тела Фергюса было ловким и вполне осознанным, но его оказалось недостаточно, чтобы избежать жалящей раны в плече. Он почувствовал, как по спине течет теплая кровь и невольно ослабил хватку на другой руке мистера Партриджа.