Дама с камелиями
Шрифт:
– К несчастью, он мне ее принес без всякой просьбы с моей стороны и предложил меня сопровождать. Вы отлично знаете, я не могла отказаться. Все, что я могла сделать, это написать вам, куда я иду, чтобы вы могли меня видеть, да и мне самой хотелось вас поскорее увидеть; но если такова ваша благодарность, это послужит мне уроком.
– Виноват, простите меня.
– В добрый час, возвращайтесь смирнехонько на ваше место и постарайтесь больше не ревновать.
Она снова поцеловала меня, и я ушел.
В коридоре я встретил графа, который возвращался.
Я вернулся на свое место.
В конце концов, присутствие графа Г… в ложе Маргариты было вполне естественно. Он был ее любовником, он принес ей билет, он сопровождал ее на спектакль, все это было вполне естественно, и с того момента, как Маргарита стала моей любовницей, я должен был примириться
Но все-таки я чувствовал себя весь вечер несчастным и, опечаленный, ушел после того, как Прюданс, Маргарита и граф сели в коляску, ожидавшую их у дверей.
Через четверть часа я был уже у Прюданс. Она только что вернулась.
XIII
– Вы пришли почти в одно время с нами, – сказала Прюданс.
– Да, – ответил я машинально. – Где Маргарита?
– У себя.
– Одна?
– Нет, с графом Г…
Я расхаживал большими шагами по гостиной.
– Что с вами?
– Неужели, по-вашему, мне приятно ждать здесь, пока граф Г… уйдет от Маргариты?
– Вы тоже безрассудны. Поймите же, ведь не может Маргарита выставить графа за дверь. Граф Г… долго жил с ней, он всегда ей давал много денег; и теперь еще дает. Маргарита тратит в год больше ста тысяч франков; у нее много долгов. Герцог ей охотно дает столько, сколько она просит, но она не решается всегда у него просить. Ей нельзя ссориться с графом, который ей дает, по крайней мере, тысяч двенадцать в год. Маргарита вас очень любит, мой друг; но в ваших и в ее интересах, чтобы ваша связь не носила слишком серьезного характера. Вы не можете вашими семью или восемью тысячами франков поддержать роскошь этой девушки; их мало на содержание ее выезда. Берите Маргариту такой, какая она есть – умная и красивая девушка; будьте ее любовником один-два месяца; преподносите ей букеты, конфеты и ложи; но не забирайте себе больше ничего в голову и не устраивайте ей смешных сцен ревности. Вы отлично знаете, с кем вы имеете дело. Маргарита – не ходячая добродетель. Вы ей нравитесь, вы ее любите и не думайте об остальном. Вы очень милы с вашей чувствительностью! У вас самая прелестная любовница в Париже! Она вас принимает в прекрасной квартире, она осыпана бриллиантами, она не будет вам стоить ни гроша, если вы захотите, а вы еще недовольны! Черт возьми, чего вам еще нужно?
– Вы правы, но я не в силах совладать с собой, мне делается дурно при мысли, что этот человек ее любовник.
– Прежде всего нужно установить, любовник ли он еще? Этот человек ей нужен, и это все. Вот уже два дня, как она запирает перед ним двери; он пришел сегодня утром, она должна была принять его ложу и позволить ему сопровождать ее. Он проводил ее домой, зашел к ней на минуту, он не останется у нее, потому что вы ждете здесь. Все это вполне естественно, по-моему. Ведь вы же примирились с герцогом?
– Да, но герцог старик, и я уверен, что Маргарита не любовница его. К тому же можно признавать одну связь и не признавать двух. Такая терпимость слишком похожа на расчет и сближает человека, который на это соглашается даже из любви, с теми, кто этажом ниже создают себе ремесло из этого согласия и извлекают выгоду из этого ремесла.
– Ах, мой друг, как вы отстали! Я видела стольких людей, самых благородных, самых великолепных, самых богатых в таком же положении, которые на это соглашались без всякого усилия, без стыда, без угрызений совести! Но ведь мы каждый день это видим. Да и как же иначе парижским кокоткам вести такой образ жизни, если им не иметь трех или четырех любовников сразу? Никакое состояние, как бы оно ни было значительно, не может нести всех расходов такой женщины, как Маргарита. Состояние, приносящее пятьсот тысяч франков годового дохода, считается во Франции громадным; ну, так я вам скажу, мой друг, такое состояние не могло бы справиться с этой задачей, и вот почему. Человек, получающий такой доход, имеет: свой дом, лошадей, слуг, экипажи, охоту, друзей; часто он бывает женат, имеет детей, участвует на скачках, играет, путешествует и так далее! Все эти привычки так въелись, что, если он их бросит, скажут, что он разорился. Как там ни считай, а он не может, имея в год пятьсот тысяч франков, дать женщине больше сорока, пятидесяти тысяч, и это еще много. Ну, и другие любовники дополняют годовой бюджет женщины. Для Маргариты обстоятельства сложились как нельзя лучше; каким-то чудом ей попался богатый старик с десятью миллионами; жена и дочь его умерли, у него остались только богатые племянники; он ей дает все, что она хочет, не требуя ничего взамен, но она не может у него
Все эти молодые люди, имеющие двадцать, тридцать тысяч ливров в год, то есть столько, что едва можно существовать в обществе, отлично знают, когда они бывают любовниками такой женщины, как Маргарита, что тем, что они ей дают, она не может оплатить даже своей квартиры и слуг. Они ей не говорят, что знают это, они делают вид, что ничего не видят, а когда им надоест, они уходят. Если же им хочется взять на себя все, они разоряются, как дураки, и идут умирать в Африку, сделав в Париже сто тысяч франков долгу. Вы думаете, что женщина им признательна за это? Ничуть. Наоборот, она говорит, что она для него пожертвовала своим положением и что в то время, когда она жила с ними, она теряла свои деньги. Ах, вам кажется все это ужасным, не так ли? Но ведь все это сущая правда. Вы очень милый молодой человек, я люблю вас от всего сердца, я живу уже двадцать лет среди содержанок, я знаю, кто они и чего они стоят, и мне не хочется, чтобы вы принимали всерьез каприз хорошенькой девушки.
Кроме того, допустим, что Маргарита любит вас настолько, что откажется и от графа, и от герцога, в том случае, если он узнает о вашей связи и предложит ей выбирать между ним и вами; бесспорно, жертва, которую она вам принесет, будет огромна. Какую же жертву вы ей сумеете принести? Когда наступит у вас пресыщение, когда она будет вам уже больше не нужна, что вы сделаете, чтобы вознаградить ее за то, что она потеряла? Ничего. Вы ее вытащите из круга, с которым связаны ее благосостояние и будущее, она вам отдаст свои лучшие годы и в результате будет забыта. Если вы будете самым обыкновенным человеком, вы бросите ей в лицо ее прошлое и скажете, что вы поступаете так же, как ее прежние любовники, и покинете ее на верную нищету; если же вы будете честным человеком и будете считать своей обязанностью не бросать ее, тогда вы сами неизбежно будете несчастны, потому что такая связь простительна молодому человеку и совершенно непростительна человеку зрелому. Она становится препятствием во всем, она не дает ему ни жениться, ни двигаться по службе, словом, удовлетворять этим вторичным и последним потребностям человека. Поверьте, мой друг, не переоценивайте вещей, не переоценивайте женщин и не давайте вашей содержанке права считать себя вашим кредитором в чем бы то ни было.
Это было мудрое рассуждение, и я не считал Прюданс способной на такую логичность. Я ничего не мог ей возразить и должен был признать, что она права; я протянул ей руку и поблагодарил за советы.
– Прогоните, – сказала она, – поскорее эти вредные теории и развеселитесь, жизнь восхитительная штука, мой друг, все зависит только от того, сквозь какие очки на нее смотреть. Посоветуйтесь с вашим другом Гастоном, мне кажется, он понимает любовь так же, как и я. Вы должны твердо помнить, иначе вы будете несносны. Тут рядом находится красивая девушка, которая с нетерпением ждет, чтобы ушел человек, который у нее сидит, думает о вас, бережет для вас свою ночь и вас любит, я в этом уверена. Теперь станьте рядом со мной у окна; мы увидим, как граф уедет и уступит нам место.
Прюданс открыла окно, и мы облокотились рядом о подоконник.
Она смотрела на редких прохожих, я мечтал.
Все, что она мне сказала, бродило у меня в голове, и я не мог не признать, что она права; но та любовь, которую я питал к Маргарите, с трудом мирилась с этими доводами. Поэтому время от времени я так тяжко вздыхал, что Прюданс оборачивалась, пожимала плечами, как доктор, который отчаивается в больном.
«Невольно начинаешь думать, что жизнь коротка, – говорил я самому себе, – раз так мимолетны наши переживания! Я знаю Маргариту только два дня, она моя любовница только со вчерашнего дня и она уже настолько заполнила мою душу, мой ум и мою жизнь, что посещение графа Г… большое несчастье для меня».
Наконец граф вышел, сел в коляску и исчез. Прюданс закрыла окно.
Одновременно с этим Маргарита нас позвала.
– Идите скорее, накрывают на стол, – говорила она, – будем ужинать.
Когда я вошел к ней, Маргарита побежала мне навстречу, бросилась на шею и крепко поцеловала.
– Вы все еще хмуритесь? – сказала она.
– Нет, теперь прошло, – ответила Прюданс. – Я прочла ему несколько нравоучений, и он обещал быть паинькой.
– В добрый час!
Невольно я бросил взгляд на постель, она не была разобрана; что касается Маргариты, то она уже была в белом пеньюаре.