Дамское оружие
Шрифт:
Картон смачно шлепнул об стол. Некрасов разгладил бумажный сгиб, шелестнул страницами.
– Свидетели нужны на свадьбе. – он сжал пальцами ручку, почесал кончиком ногтя плохо выбритую щеку. – А у нас государственное учреждение. Значит, денег у хозяина нет?
Синий, липкий шарик побежал по листу.
– Я хозяин денег!
Андрей откинулся на спинку стула.
Следователь внимательно посмотрел на Балканова. Промолчал.
– Это мои деньги. Я заработал их своим руками. Я обращусь в суд, вы не имеете права…
Липкий шарик
– Товарищ капитан, может, как-то решим вопрос?
Следователь покачал головой, улыбнулся, дописал предложение, положил ручку рядом с папкой.
– Андрей Сергеевич, как можно? Судите сами! – следователь ритмично застучал ногтем об край стола. – В машине погибшего находят крупную сумму. Никаких документов, свидетельствующих, что эти деньги принадлежат погибшему, нет! Вдова и близкие родственники ничего об этих деньгах не знают…
– Как?
Некрасов взял папку двумя пальцами, помахал перед своим носом.
– В деле имеются показания жены…То есть вдовы…И отца покойного – они ничего про эти деньги не знают и никакого отношения к ним не имеют!
Андрей поздно спохватился – надо было предупредить Юлю. Но Андрей думал, что у него есть расписка. А Некрасов ни о чем не думал. Он исполнял свои обязанности.
– …А тут приходите вы и качаете права – деньги мои, деньги мои! – следователь развел руки в стороны. – С таким же успехом это может сказать каждый встречный!
– Каждый встречный не может! – возразил Балканов. – Чубаров – мой сотрудник! У него зарплата – триста рублей! Откуда у него такие деньги?
В суд, конечно, обратиться можно. Но пока дело закрутится, пройдут месяцы. А то и годы – суды завалены делами.
Некрасов вновь громыхнул ящиком. Вынул пару листиков, стиснутых скрепкой.
– Это выборка с таможни… – Некрасов встал. – Я сделал запрос…– поднес листки к глазам. – Чубаров за последний год четырежды был в Финляндии! Вам не кажется это странным?
– Нисколько! – Балканов сохранял спокойствие.
Это было непросто – Некрасов копал глубоко, забрасывал крючки в нужных местах.
– …Я сам был в Финляндии за последний год дважды!
– Нашли, кого сравнить! – Некрасов повернулся лицом к Андрею. – Вы бизнесмен, вам и карты в руки! А что делал там Чубаров? Как вы думаете?
– Не знаю! – сказал Андрей. – Это его личное дело…Может, у него там любовница?
Следователь дошел до двери, крутанулся на каблуках.
– Любовница? – Некрасов помахал листками в воздухе. – Может, может быть…Вот я и собираюсь выяснить, когда именно он навещал любовницу? В какие, так сказать, смены? Может, ваш сотрудник ездил в Финляндию совсем по другим делам? А?
– По каким?
Надо искать связи, друзей, знакомых. Этот гад вцепился клещом. А сейчас каждый день, как последний.
– Может, он что-то перевозил? Ценный груз, стратегическое сырье? Да те же деньги? Вот получим списки с таможни, подключим ФСБ, тогда и посмотрим…
– Насчет сырья, это, конечно,
Некрасов сел за стол.
– А ты не паясничай! Понял? – он перешел на ты.
Плохой знак – следователь уверен в своем превосходстве. Андрей сунул бумаги обратно в папку.
– А вы мне не тыкайте!
–Подумаешь, цаца! – обрадовался Некрасов. – Предлагает решить вопрос! Хочешь бесхозные деньги захапать? Не выйдет! – следователь стукнул кулаком по столу.
Его деньги – бесхозные? Больше половины он должен вернуть кредиторам. Они и так держат его за глотку.
– Сдохну, но не отдам ни копейки! – Балканов встал.
– А мы не возражаем! – засмеялся Некрасов. – У нас не Минздрав! Продление жизни – задача другого ведомства…
Дверь захлопнулась. Андрей шел по коридору. В ушах все еще звучал смех Некрасова.
Отпевание назначили на двенадцать. Андрей боялся, что не успеет. Смуглое золото Никольского плыло над зеленью сквера. Андрей вспомнил, что не спросил, как будут хоронить. Если в закрытом гробу, он больше не увидит Чубарова. А Балканов хотел увидеть перед тем, как кладбищенская земля навсегда укроет капитана толщей, что надежней и стали, и титана, и кевларовых пластин.
Церковь наполнилась сиреневым дымом, как роща туманом. Лучи, пробившись сквозь верхние оконца, ломались на золоте окладов, расплескивались брызгами на свежеокрашенных стенах. Балканов трижды перекрестился и, стараясь ступать неслышно, прошел в правый придел. Здесь уже толпились родственники и друзья покойного. Многих из них Андрей знал.
В последнее время Балканов в Никольском бывал часто, но все не по своей воле. Вначале отпевали тетку Аллы, сгоревшую за три месяца от саркомы. Потом чередой пошли отстрелы – Витя Шмаков, Рокотов. А вот теперь – Чубаров.
Стоя в толпе, треугольным клином охватившей гроб, Андрей старался лишний раз не шевельнуться, не кашлянуть, даже руки для крестного знамения поднимал с предусмотрительной аккуратностью, словно боясь что-нибудь разбить или уронить. Священник – молодой, кудрявый, лоснящийся благодушием – ступал уверенно, твердо, запускал кадило по давно заученной траектории, басил властно, громко, со степенным передыхом.
Андрей пристроился у колонны. Гроб стоял на деревянных козлах. Голова бывшего капитана осталась целой. Теперь она мирно покоилась на белой, набитой опилками, подушечке, уложенной в основание гроба. Круглый, ровный шар, покрытый курчавым, аккуратно уложенным волосом, слегка вдавив плоскость подушки, возвышался над невысокими бортами. Деревянный ящик был тесен, тело Чубарова, застывшее под погребальным саваном, рвалось наружу. Сложенные на животе ладони, казалось, сейчас разойдутся, и Чубаров спрыгнет на вощеный паркет Никольского, распрямит грудь, раздвинет примятые плечи. Так, наверное, капитан выглядел в кузове БэТэРа перед очередной атакой – мощный, сильный и – странно неподвижный.