Дамское оружие
Шрифт:
Балканов приподнял край майки, отогнул край жесткого бюстгальтера, прикоснулся губами к светло-коричневому соску. Он целовал её с закрытыми глазами. Ира запрокинула голову, следом её узкие, горячие пальцы взъерошили волосы у него на затылке.
Он наклонился и, обхватив её под колени, взял на руки.
– Андрей… не надо… – бормотала она.
Он не давал ей говорить – целовал рот, лицо, глаза.
Ира была легкой. Он не чувствовал её веса. Через несколько мгновений они уже лежали на мягком диване. Он снял с неё джинсы. Пуговицы рубашки
Она увлекла его за собой. Гладила спину горячими тонкими ладонями, целовала грудь. Резинка трусиков, отогнутая, как тетива, выбросила её из последнего куска ткани. Женщина перед близостью освобождалась от последнего клочка одежды, отбрасывала от себя последний барьер.
Впереди был космос, черная бездна. Обнявшись, задыхаясь от нежности, они совершали восхождение.
Он не полностью в ней растворялся. Где-то в глубине естества сидел некто, не теряющий головы. Бесстрастный регистратор фиксировал все позы, жесты, слова. Этот некто советовал, как вести себя с телом – где пройтись губами, где прикоснуться, когда переменить позу. Весь процесс и был для Андрея борьбой с ним, никогда не умолкающим наблюдателем и телом, пытающимся заставить его замолчать.
Холмы и впадинки, ложбинки, россыпи родинок, потрескавшийся шёлк губ были для него, как граница для контрабандиста, которую можно пересечь, только нарушив закон.
Возраст – вот кто был стражем границы. Он бесстрастно тыкал пальцем в поддельные документы – в складки на животе, в выпирающие коленки, в дряблый жирок, гуляющий под кожей. Не было свежести в его теле, это было заметно в опасной близости к той, в которую он проник незаконно. Там всё сияло, цвело, наливалось силой, обещая в ближайшем будущем расцвет. У него же всё замерло в опасном равновесии, в любой момент готовясь подчиниться усталости и распаду.
Ощутив приближение рая, он потерял всякую власть над собой. Регистратор замер, подчиняясь нарастающему восторгу. В последний момент он попытался заставить Балканова вынуть оружие из ножен. Андрей дернулся, пытаясь выйти, но тут же почувствовал, что узкие, горячие бедра не отпускают его.
– Не бойся! – прошептала Ира.
Балканов вскрикнул, всё смешалось: ее близкие, расширенные глаза, красный жар, шум машины под окном…
Не глядя на жену, Андрей молча хлебал густую, кисловатую жидкость, густо сдобренную перцем.
– И как вчерашний день рождения? Кто был?
Балканов доел суп, поставил тарелку в мойку.
– Вера была, её муж…
Алла улыбнулась.
– Я догадываюсь, что без Веры не обошлось. …
Балканов отвернулся. Ведь Вера ее приглашала. Алла сама виновата, что не поехала.
– Был Ребров с женой, тетушка Гусаковых, проректор из «Корабелки», Верина племянница из Череповца. Между прочим, любопытные молодые люди! – сказал вдруг Балканов.
Кроме Гусаковых,
– Да? – Алла улыбнулась. – И чем же они любопытны?
Это была её обычная манера. Все понимающая ирония, уверенность в том, что ничего интересного в этой жизни быть не может. Всё замечательное осело в книгах, растворилось в биографиях тех, о ком пишут в серии «ЖЗЛ».
– Образованностью, чем же ещё! Шекспира цитировали. Между прочим, на английском…
Алла вскинула брови.
– Наконец-то, дети металлургов припали к роднику культуры…
Она пыталась его уколоть.
– Напрасно иронизируешь… – заметил Балканов. – За провинциалами будущее. Они твоих интеллигентов скрутят в бараний рог, сомнут и выкинут.
– Не сомневаюсь! – сказала Алла. – А заодно и тебя вместе со мной…
Балканов плеснул себе чаю.
– Вот уж дудки, об меня зубы обломают…
– Ах, какие мы твердые!
Фарфоровый чайничек и шесть чашек они когда-то купили в Хельсинки. Сервиз оказался на редкость прочным, ни одна чашка не разбилась.
– Я несъедобен.
– Уверен?
– На все сто!
Она поднялась. Разговор окончен. Интересно, что сейчас делает Ира?
– Тебе во сколько вставать?
– Поставь на восемь.
Алла вышла из кухни. Ире было с ним хорошо? Или ему только показалось?
Телефон запрыгал на столе. Может, это она?
Он взял трубку.
– Андрей, беда! – Вера говорила не своим голосом.
Внутри все натянулось.
– Что случилось?
– Чубаров разбился…
– Как? Когда?
– Два часа назад. Врезался в «КАМАЗ».
В полутемном коридоре сухо потрескивали лампы. Андрей приоткрыл дверь – сумрак разбежался по углам. Вера стояла у столика дежурной. Рядом прохаживался немолодой мужчина с красным, отечным лицом.
В дальнем конце коридора виднелась застекленная дверь, оттуда выбежала сестра в белом халате, что-то сказала Вере. Дверь, дребезжа, захлопнулась.
– Андрей, я не понимаю…
По широкому, плоскому лицу Веры текли слезы. Балканов положил ладонь ей на плечо.
– Успокойся.
Она ткнула в глаза скомканным платком, высморкалась.
– Колька выехал на «встречку»… А тут «КАМАЗ»…Лоб в лоб…
Мужчина подошел ближе.
– Олег Палыч. Отец. – представила Вера.
Балканов протянул руку.
– Мои соболезнования.
Вялая, безжизненная рука мужчины скользнула в его ладони.
– Доктор беседует со следователем, сейчас выйдет.
– А где тело?
Отец сжал губы, отошел. Только теперь Андрей заметил в углу молодую женщину. Скрючившись, она раскачивалась из стороны в сторону.
– Наверное, в морге. –Вера украдкой показала на женщину в углу. – Это Юля, жена…Ребенку год. Ужас, Андрей, ужас!
Дверь отворилась. Вышел немолодой доктор, за ним – милицейский капитан с папкой в руке. Доктор и капитан оживленно беседовали.