Дань псам
Шрифт:
Мужчина выказал себя с совершенно неожиданной стороны; она не знала, что ему отвечать. — Ваша честность поражает, Шарден Лим. Я ни за что не разглашу то, что услышала этой ночью.
— Это не важно, но все равно спасибо. Я скорее обрадуюсь, если ваш муж осознает ситуацию. Ханут Орр — опасный человек. Дома Лим и Видикас объединяет многое, в особенности печать недоверия Совету. Скорее даже презрения. Но мне интересно… — тут он поднял на нее острый, любопытный взор. — Предприятие вашего мужа, продвижение торговца железом в Совет… Что за игру повел Горлас?
Она
— А можете узнать? Для меня?
— Не уверена… Горлас не доверяет мне в подобных делах.
— Он вообще вам доверяет? — спросил Лим и продолжил, не дожидаясь ответа: — Госпожа Видикас — Чаллиса — он растрачивает вашу жизнь, разве не ясно? Я вижу это… о боги, я разгневан! Вы умная женщина, прекрасная женщина, а он относится к вам как к одной из этих серебряных тарелок. Просто новое приобретение, новая вещь в груде богатств.
Она опустила кубок. — Чего вам нужно от меня, Шарден Лим? Это род приглашения? Хотите любовной интрижки? Свиданий за спиной мужа? Когда он будет уезжать, мы станем встречаться в какой-нибудь жалкой лачуге? Будем соединяться телами, а потом лежать рядом и строить бесполезные планы? Будем бесконечно лгать друг другу о счастливом будущем?
Он выпучил глаза.
Все слуги с необычайной быстротой исчезли в кухне и подсобных комнатах — в столовой не осталось никого. Пропал даже виночерпий. Чаллисе пришло в голову, что слуги имения Шардена оплачиваются лучше ее слуг и что сейчас скользкий молчаливый лакей сидит во дворе, передает трубку подобострастным, жадным до слухов работникам, все хохочут, фыркают, закатывают глаза и еще хуже. Слишком поздно, поняла она тут же. Ничего не исправишь. Вольные мысли уже не вычистишь из их жалких умишек.
— Вы описали, — сказал наконец Шарден Лим, — на редкость мерзкое будущее с цинизмом знатока подобных дел. Но я не верю. Вы были верны, Чаллиса. Иначе я о вас не беспокоился бы.
— О? Так вы шпионите за мной? — Насмешливый вопрос приобрел зловещую ауру, когда мужчина не стал возражать. Ее внезапно пробрало холодом до костей. — Преследовать чужую супругу… это не кажется достойным поступком, Шарден Лим.
— В любви нет чести.
— В любви? Или в одержимости? Разве не страсть к приобретению заставляет вас желать чужой жены?
— Он не владеет вами, Чаллиса. Вот я о чем. Идеи обладания — подлая ложь, прикрытая разговорами о любви. Я не хочу обладать вами. Не хочу красть … Если бы я хотел, то уже давно придумал бы повод для дуэли и убил вашего мужа без капли сожаления. Ради вас. Чтобы вернуть вам свободу жизни.
— И оказаться рядом со скорбящей вдовушкой? О, разве не странная вышла бы картина? Я под ручку с человеком, убившим моего мужа. И вы говорите о свободе?! — Она поняла, что остается на редкость трезвой. Ее отрезвило то, что открыл ей этот человек — ужасающие глубины его безнадежного желания.
— Я сказал, что верну вам свободу жизни.
— Спрашиваю снова: ради чего?
— Показать вам, что такое быть свободной. Разрубить
Она дышала резко и прерывисто. О да, самая неожиданная тактика. «Ничего не отдавай мне, женщина. Нет, сдайся самой себе. Используй меня. Как способ проверки. Степени собственной свободы. Этой ночью ты можешь освободиться вновь. Ощутить себя юной, без мужа, что виснет на руке. Вернуться во времена, когда оковы еще не поймали тебя». поистине необыкновенное предложение.
— А где мои слуги?
— Удалились до конца ночи, Госпожа Видикас.
— Прямо как Ханут Орр. Не сидит ли он в ближайшей таверне, рассказывая всем о…
— За этого ублюдка не отвечаю. Вы сами могли бы догадаться, что он станет рассказывать в любом случае. Чтобы ранить вас. Сокрушить репутацию.
— Мой муж услышит, даже если ничего и не случится.
— Если вы встанете перед ним и отвергнете слухи, он поверит?
«Нет. Не захочет». — Муж не пожелает выглядеть рогоносцем.
— Он рассмеется, ведь ему все равно. До тех пор, пока не сочтет нужным вызвать на поединок меня или Ханута. Ради чести. Он отменный дуэлянт. Жестокий. Не соблюдает никаких правил. Не верит в честь. Победа любой ценой — если нужно бросить песок в глаза противнику, он не постесняется. Очень опасный тип, Чаллиса. Не хотелось бы мне вставать перед ним с обнаженной рапирой. Но если придется, я смогу. — Он покачал головой. — Хотя это буду не я.
— Неужели?
— Это будет Ханут Орр. Он предназначал вас ему. Он отдал вас — вот еще одна причина гнева Орра. Он сбежал, ибо понял — я ему не позволю.
— Значит, сегодня ночью вы оберегали мою честь. Вместо Горласа.
— И не справился. Ханут порочит вашу репутацию в этот самый момент. Когда я сказал «используйте меня, Чаллиса», я был честен. Даже сейчас вы можете повелеть мне пойти и отыскать Ханута — да, я могу догадаться, где он сейчас — и вызвать на дуэль. Я убью его ради вас.
— Моя репутация…
— Она уже погублена, Госпожа Видикас. Мне очень жаль. Скажите, чего ожидаете от меня. Прошу.
Она молчала. Ей нелегко было мыслить ясно. Последствия обрушились лавиной, похоронив ее, выбив воздух из легких. Да, похоронило то, что даже не случилось.
Пока.
— Я попробую свободу, вами предложенную, Шарден Лим.
Он встал, опустив руку на эфес рапиры. — Миледи.
«Ох, как благородно». Она фыркнула и тоже встала. — Ты выбрал неверное оружие.
Его глаза расширились. Удивление истинное или наигранное? Не таится ли искра торжества в его синих, таких синих глазах? Она не смогла понять. И это пугало ее. — Шарден…
— Миледи?
— Ни на что не надейся. Ты понял?
— Понял.
— Я не освобожу сердце только для того, что сковать снова.