Данэя
Шрифт:
– Дед не велел.
– Можно будет навестить его?
– Я дам знать, – он не стал больше ничего говорить им.
... Марку было немного лучше на следующий день.
– Вот видишь: опять обошлось. Рано панику подняли. Привыкли, понимаешь, чуть что – спешить со своими любимыми пересадками. Хорошо, что я не дал.
Дан не стал спорить.
– Улучшение временное – нового приступа следует ждать в любой момент. И тогда произойдет инфаркт: это может значить одно – его конец, – сказал ему врач.
Но
– Лейли – не знает обо мне?
– Нет.
– И не надо: ей нельзя волноваться.
– Я сказал только Эе. И твои трое ребят знают: они приходят сюда.
– И сейчас здесь?
– Здесь.
– Славные ребята. Ты попроси пропустить их ко мне.
– Тебе нужен покой.
– Мне хорошо с ними. Они бывали у меня дома: я привык к ним.
– Знаешь, они называют тебя Дедом.
– Знаю, – Марк улыбнулся. – Попроси: пусть их пропустят.
Марку день за днем потихоньку становилось лучше; он посмеивался над опасениями врачей – но они не спускали с него глаз.
Худшее, что могло произойти, во всяком случае, оттягивалось. Другая забота вновь заняла первое место: Лейли должна была родить со дня на день, и Дан держал её почти под непрерывным контролем. Роды предстояло принимать ему.
– У него большой опыт: он первоклассный акушер, – подбадривала Эя Лейли.
... Дан связался с Марком – извинился, что не сможет навестить: у Лейли начались схватки.
– И чудесно. Нечего ко мне ехать. Сообщи, когда он родится, – я буду ждать.
И вот Дан держит новорожденного. Теперь уже – своего внука. Рядом Эя, ассистировавшая ему.
Обработав ребенка, поднес его к Лейли: показать. Потом позвал Сына и Дочь.
– Держи! – сказал он Сыну. – Твой!
– Маленький! – Дочь сияла.
И в эфир пошло сообщение: ребенок родился! Марку, Еве, Ли, Полю, Рите, – и тысячам других, с нетерпением ждавшим этой вести.
И следом за радостным событием, совершившимся днем, другое. Ночью: инфаркт миокарда – у Марка. Дан сразу же уехал в клинику.
Лейли лежала, время от времени просыпаясь и посматривая в сторону детской камеры, где спал маленький. Лал дежурил возле сына. Обоим ничего не сказали о Марке.
Марк был плох: инфаркт, довольно обширный – правда, в меньшей степени, чем ожидали врачи. Но они не скрывали опасений, что за ним следом может почти сразу последовать второй. Марк лежал неподвижно; но состояние, казалось, опять сколько-то улучшилось.
– Ведь и до применения пересадок большинство не погибало от инфаркта, – сказал Дан врачам.
– С таким сердцем – спасти удавалось редко. Повторный инфаркт может сразу убить его. Он приносит себя в жертву собственным взглядам.
– Мы вправе делать это: не
– Это сложно.
– А система непрерывного наблюдения?
– Конечно: самое эффективное, что может быть. Но о ней мы пока можем только мечтать. Ты же знаешь, как её трудно создать.
– Знаю.
– Поэтому надо спасать пока людей существующим надежным способом.
– Нет: он бесчеловечен. Надо бороться за создание СНН.
– В этом мы готовы поддержать тебя.
– Врачи – представители самой гуманной профессии. Я верю, вы все поймете, что нельзя спасать жизнь одних, отнимая её у других: врач – не может быть одновременно убийцей.
– Но сейчас – мы не в состоянии иначе спасти твоего друга.
– Ему же опять немного лучше.
Врачи пожали плечами.
Марк лежал не шевелясь. Взгляд его уходил куда-то внутрь: о чем-то он думал. Говорить почти не мог. И только спросил:
– Маленький как там?
Дан рассказал ему; впрочем, он слишком мало видел внука.
– Жаль, что мне не придется увидеть его не на экране!
... Дан сказал об этом Эе.
– Если бы можно было привезти ребенка в клинику.
– Как он?
– По-моему, слабеет непрерывно.
– Мы должны выполнить его последнее желание.
– Как сказать Лейли?
– Я это сделаю. А ты подготовь Марка.
... Лейли протянула сына к Марку. Он смотрел, жадно: маленький, удивительный человечек. От присутствия его вдруг куда-то ушло ощущение неотвратимой, близкой смерти: малыш прогнал её.
А он сморщил личико и стал плакать, до смешного отчетливо издавая: “Ля, ля!” В глазах Марка появилось недоумение.
– Его скоро пора кормить, – сказала Лейли: – раскричался раньше времени. Придется уходить. – Эя увидела, как сразу погрустнел Марк.
– Корми здесь! – сказала она.
Малыш энергично сосал. Марк смотрел, и в лице его всё больше читалось умиротворение, глаза лучились теплом.
– Хорошо! – прошептал он, когда Дан склонился к нему, прощаясь. – Прекрасно! Если я всё-таки не выкарабкаюсь, то умру спокойно. Скажи ребятам, что Дед ждет их сегодня.
– Дедушка! Ты выздоровеешь – мы с тобой положим его в коляску и пойдем вместе гулять, – сказала Дэя, целуя его на прощание.
– Обязательно, девочка!
А ночью Дана разбудил сигнал экстренного вызова.
– Скорей, сеньор! – сказал дежурный. – Второй инфаркт.
Большая группа врачей стояла возле Марка в реанимационной камере. Наготове операционные роботы. Светились экраны и индикаторы кибер-диагноста, – но и без них было видно, насколько плохо обстоит дело.
Абсолютно белое лицо Марка было искажено болью. На мгновение он открыл глаза: