Данэя
Шрифт:
– Да. Их почти не увидишь друг без друга.
– Тогда – тем более.
... Как и другим, гостям показали Марка, познакомили с Ритой и Миланом. Впечатление от всего у гостей, похоже, было таким же, как у предыдущих: на результаты особенно рассчитывать не приходилось.
Потом появились Ив с Ликой, – оба важные, торжественные. Дан увел их на террасу.
– Вы хотели поговорить со мной?
– Да, сеньор. Об очень важном для нас. Я и Лика любим друг друга. Мы хотим быть вместе всю жизнь: сплести не пальцы, а руки; стать мужем и женой, как ты с матерью Лала. Когда-то существовал обычай – праздновать день, когда двое
– Вы знаете, у нас, к сожалению, не было свадьбы, – Дан был растерян. – Но – здесь много тех, кто долгие годы живут вместе: может быть, они что-то устраивали? Давайте спросим их.
Лейли сразу подняла голову, как только они появились в комнате.
– Минуту внимания, – сказал Дан, показывая на юношу и девушку. – Эти двое хотят стать неразлучными на всю жизнь. Они хотят торжественно отметить это событие и просят нас, живущих парами, рассказать, как это делается. К сожалению, у нас с Эей ничего, что называлось свадьбой, не было. Может быть, хоть у кого-нибудь было иначе?
Беспомощное пожимание плечами. Ничего не было: просто стали жить вместе, когда захотели этого. И все.
– Что же делать?
– Я узнаю. Обязательно! Вы поможете? – обратилась Лейли к одной из пар – историкам.
– Постараемся. Но не знаю, насколько подойдет сейчас то, как это происходило когда-то.
– Возьмем то, что годится, – остальное придумаем сами. А, Рита?
– Конечно! И Поль – он непременно поможет.
– Я тоже хочу – помочь, – попросил Милан.
– И мы. И мы, – оживленно заговорили и остальные, окружив универсантов.
– И придете к нам на свадьбу! – сразу пригласила Лика.
– Свадьба будет замечательная, вот увидите! – Лейли обняла обоих.
– А разрешат в университете, чтобы мы жили потом вместе? Мы хотим, как вы: чтобы у нас тоже были дети.
– Я сам буду просить за вас, – пообещал им Дан. – То, что вы задумали – замечательно: первая свадьба за сотни лет!
Та же поляна, на которой он видел двое похорон. Пока только похорон. А сегодня трансляция их праздника – какой-то там “свадьбы”: не опять похорон кого-то из них. А жаль!
Уйма людей, разряженных почище, чем для новогоднего карнавала. Кого только нет: универсанты и профессора университета, Ева со своей сворой педагогов и верным сыночком Ли; множество пар мужчин и женщин – явно те, кто подолгу живут вместе; и, конечно, ученики Дана со своими аспирантами. Великий Поль возглавляет хор своих актеров – участников “Райской девки”, наверно – торжественно поющих эпиталамы[1] – довольно слаженно, кстати. Множество людей с телеобъективами и микрофонами на головных обручах: это не любители, желающие запечатлеть навеки эту саму “свадьбу” в своих записях, – недаром столько операторских мостиков на поляне. Всё организовали друзья закопанного тут Марка, пособники Дана: они заранее оповестили, что свадьба будет транслироваться “Новостями”. Понятно: Дан хочет, чтобы “свадьбу” могло увидеть огромное количество людей.
Всё продумано, рассчитано, отрежиссировано. Из двух ракетопланов выходят девушка в белом развевающемся платье и вуали в сопровождении Эи и парень в белой тоге – в сопровождении Дана. Жених и невеста
У священной могилы остановка. Лейли, передав сыночка Лалу Младшему, и ректор одевают жениху и невесте огромные венки из белых цветов; Дан и Эя соединяют их руки. Хор замолкает, чтобы не мешать им произносить слова клятвы:
– Светлой памятью Марка, нашего Деда, клянемся быть вместе всю жизнь! Быть верными друг другу! Продолжить любовь в рождении детей! – Ого!
Невеста берет на руки ребенка, протянутого ей Лейли, и потом передает жениху. Но тут внимание отвлекло другое: Милан, обнимающий свою Риту и смотрящий на нее так, что всё переворачивается внутри. Он – бывший: самый талантливый и любимый ученик – перебежчик, изменник! Заразился их безумием: любуется этими младенцами, украшенными цветами наподобие полинезийских дикарей.
И весь обряд дико нелеп: что за клятва на всю жизнь – а что они собираются делать, если желание жить вместе пройдет или встретится кто-то, который пробудит в одном из них страсть?
А это уже совсем прелесть. Огромный длинный стол, эти двое в центре его, и шут, провозгласив здравицу им, пробует вино и заявляет: “Горько”. Остальные с недоумением смотрят на него, а он им – разъясненьице:
– По одному из свадебных обычаев вино на свадьбе считалось горьким, пока молодые супруги не поцеловались. Крикнем же им: “Горько!” – И громкий вопль сотрясает поляну, пока эти не начали целовать друг друга. Ах, как трогательно!
Что только не все обряды вспомнили! Жрецов бы сюда, да жертвы заколоть, хотя бы голубей, как в “Кесарь и Галилеянин”, и окропить жертвенной кровь молодых. Было бы совсем мило!
Ну ладно, шут: говори, произноси свои тосты! Дану здравица и Эе – посаженным отцу и матери, верным друзьям Лала Старшего, первым вспомнившего о том прекрасном, что некогда существовало на Земле, что незаслуженно забыто и почти исчезло. Ещё достаточно корректно!
Здравица в честь матерей: Эи и Лейли. И здравица в честь детей их: Лала, Дэи и маленького Марка, спящего в доме. Уже откровенней!
А теперь в честь готовящихся стать матерями: милейшей Риты, рядом с которой блаженно улыбающийся Милан, а потом одной за другой – педагогов, окружающих Еву. Старые враги, от которых ничего другого нельзя было и ждать. И призыв к другим: пусть родят детей, пусть узнают счастье материнства!
Откровенней некуда! Почти что – открытое выступление, если учесть, что это передается по всемирной трансляции.
Ну, что ж! Противник занимает боевую позицию и думает начать безостановочное наступление. Пора показать ему, что он подошел к рубежу, на котором его встретят те, кому не нужны бредовые идеи Лала. Их намного больше, чем твоих сторонников, гениальный Дан: ты сумеешь сразу убедиться в этом. До сих пор тебе не мешали – дали поставить пьесы, опубликовать опусы Лала. Ну, и что с того? Большинство слишком спокойно отреагировало на них, – многие даже не заметили, продолжая думать только о своей работе.