Даниил Кайгородов
Шрифт:
«Не жирно», — усмехнулся про себя Мейер и, посмотрев неласково на продолжавшего стоять перед ним штейгера, спросил:
— На совете наследников вы присутствовали?
— Да, я имел честь там быть, — скромно ответил Даниил.
— А мне вы доставите большую честь скорейшим выездом в тайгу, — поднимаясь со стула, заявил Мейер.
Откланявшись, Кайгородов вышел. Заметив расстроенное лицо молодого штейгера, письмоводитель, оформлявший его документы, спросил участливо:
— У Сысоича были?
Старик принял Даниила с нескрываемой радостью.
— Вот и хорошо, что вернулся в свои края, — потирая зябнувшие руки, заговорил он оживленно, — своих ученых людей у нас мало. А для пользы дела они, ой-ой, как нужны. Немцам да бельгийцам что? Поднажили денежек и укатили за границу. Где остановился? — Даниил ответил.
— К родителям заезжал?
— Был.
— Стариков забывать не надо, — сказал он наставительно и подвинул Кайгородову табурет. — Давай, садись, рассказывай, чему учился.
Даниил обстоятельно рассказал о своей жизни в Германии.
— Вот бы немецкую ученость да нашу смекалку — скорее бы дело с заводами и рудниками пошло. У Мейера был? — заметив сумрачное лицо штейгера, Сысоич поднялся из-за конторки и подошел к юноше.
— Им, немцам, нелюбы русские-то грамотеи. Не по нутру. Сам должен понимать.
От Сысоича Кайгородов вышел повеселевшим.
«Нашлась хоть добрая душа здесь, в конторе, — подумал он. — И впрямь, что мне Мейер. Уеду в тайгу, буду искать руду».
Даниила потянуло на Шуйду.
«Может, из ребят кого-нибудь встречу. Может, с Ахмедом в тайге увижусь, — шагая по улице, думал он и, подойдя к дому Серафимы, в раздумье взялся за козырек фуражки. — Заглянуть разве? Зайду», — решил он и постучал в дверь.
— Данилушка! — Серафима с сияющим лицом встретила Кайгородова. — Наконец-то я тебя дождалась, — и провела гостя в комнату. Даниил огляделся. Все было знакомо. Большое овальное зеркало, старинный комод, стулья, стоявшие чинно возле стен, полукруглый стол. Портрет Мясникова в дорогой раме. Задержав на нем взгляд, Кайгородов с улыбкой произнес:
— Не забываете благодетеля.
— Висит, мне не мешает, — небрежно ответила Серафима и подумала: «Надо было убрать».
Ей показалось, что Даниил нарочно кольнул ее Мясниковым.
— Давно приехал? — стараясь замять неприятный разговор, спросила она.
— Вчера. А вы, Серафима Степановна, еще пригляднее стали.
Хозяйка довольно улыбнулась.
— Стареть начала я, Данилушка, — оглядывая мимоходом в зеркале свою статную фигуру, ответила она кокетливо и стала собирать на стол.
— Напрасно вы хлопочете, Серафима Степановна, обедать я буду у дяди. Слово Марфе дал, — заметил гость.
— Ничего, подождут.
Наполнив стаканчики, она подняла один из них.
— Со свиданием.
Чокнувшись с хозяйкой, Даниил выпил. Серафима подвинула ему холодную телятину. После третьего стаканчика Даниил поднялся из-за стола.
— Домой пора.
— Никуда ты не пойдешь, — решительно заявила Серафима и, подойдя к дверям, повернула ключ и спрятала его за лиф. — Садись, — сказала она властно.
— Серафима Степановна, — Даниил опустил слегка охмелевшую голову на грудь.
— Что, Данилушка?
— Домой мне надо. Зачем закрыла дверь?
Серафима порывисто подошла к юноше, прижала к себе его голову и стала страстно его целовать. Казалось, в ней трепетала каждая жилка. Ее горячее дыхание пьянило Даниила, но он мягким, движением отстранил женщину.
— Серафима Степановна, гостем я буду завсегда, но твоим полюбовником никогда! — и, повернувшись, вышел через черный выход.
Домой Даниил вернулся пасмурный. На расспросы Марфы, обеспокоенной его видом, сослался на головную боль и, раздевшись, улегся в постель.
ГЛАВА 21
Утром Даниил долго плескался холодной водой из пузатого рукомойника, висевшего у крыльца, и освещенный вошел в избу. Марфа хлопотала возле печки. Неофит ушел уже на работу.
— Что, все еще голова болит? — участливо спросила она племянника, подавая полотенце.
— Садись за стол, выпей с похмелья стаканчик медоухи, может, пройдет. Где вчера был?
— У Серафимы, — неохотно ответил Даниил и опустил глаза.
Марфа сердито задвигала ухватом.
— Вот трафа, — проворчала она. Было непонятно, относилась ругань к Серафиме или к корчаге, которую Марфа с трудом вытаскивала из печи. Собрав на стол, старая женщина уселась рядом с Даниилом и, положив руку на его плечо, сказала проникновенно:
— Не ходи ты, ради бога к ней. Заманит она тебя, как русалка в омут, не выберешься, погибнешь.
Вздохнув, Марфа затеребила бахрому скатерти.
— Говорю, как сыну. Оставь ее, змею подколодную. Один ведь ты у нас. — Голос Марфы дрогнул, губы задрожали и, смахнув рукавом слезу, она продолжала уже спокойнее:
— Неофит всю ночь не спал. Ворочался, жалко ведь тебя. Старик так и подумал, что ты к этой беспутной зашел. Завлекёт она тебя, опутает.
Даниил сидел за столом, подперев рукой голову. На душе было нехорошо.
— Не пойду я больше к ней, — Даниил прихлопнул рукой по столу.