Дао Дзэ Дун
Шрифт:
— А ты у кого?.. — надавила Фатима Обилич.
— Я не крала! — гордо сказала Дрозофила. — Мне его в Шанхае один старый коллекционер подарил.
— Как увидел тебя в этой красноармейской фуражке, так сразу и подарил, — догадалась Обилич.
— Так примерно и было, — подтвердила Дрозофила.
— …Прямо с комплектом боеприпасов, — так и поверила Фатима Обилич. — С бойком и с не просверленным стволом… Это — музейная вещь. Если бы ты была просто аутом или просто креатором, знаешь, что бы тебе за это было?
— Как будто не знаю! —
— Перед заданием будешь сдавать, — изрекла Обилич свой приговор и вернула оружие.
Дрозофила была нужна ей в уравновешенном состоянии. Да и дочка почти… И та почти радостно пообещала:
— Буду!
«Почему я уверена, что он здесь?» — спросила себя Фатима Обилич, а Дрозофилу спросила о другом:
— А у них было оружие? Какое?
— Два паралика… — стала докладывать Дрозофила.
— Это не оружие, — перебила ее Обилич.
— Я не договорила, — дернула плечиками Дрозофила. — Один пистолет Bosch-Siemens, калибр… Это оружие?
— Стрелял?
— Один выстрел.
«Что и требовалось доказать!» — с облегчением вздохнула Фатима Обилич и подошла к пульту.
— Начинай, — велела она.
— Что?
— Ищи его.
Дрозофила замерла на шесть с половиной секунд… и вдруг вся расцвела.
— Ну и дура же я! — признала она и положила ладонь на пульт.
Фатима Обилич на всякий случай подошла ближе к ней, чтобы в случае нештатной ситуации вовремя поддержать — в самом буквальном смысле. И она физически ощутила, как от Дрозофилы дохнуло мертвецким холодом.
— Ух ты! — Это резко вздохнула Дрозофила, будто спрыгнув в холодное море, вздрогнула и потянулась вверх, едва не встав на цыпочки. — Я чувствую себя набитым холодильником… Нет…
Она кашлянула, кадычок у нее заходил вверх-вниз — и она, разом побледнев, ссутулилась-пригнулась к пульту.
— Ты как? — подалась к ней еще ближе Обилич.
— Меня сейчас просто вырвет, Фати… — с давящейся хрипотцой проговорила тихо Дрозофила.
Обилич положила ей ладонь между лопаток.
— Дыши глубже, выпрямись, отвлекись, — дала она необходимые инструкции. — Представь себе, что это — просто мороженая рыба… Просто рыба. Мороженая.
Дрозофила с усилием выпрямилась, так же, с усилием, расправила плечи и перевела дух. Все ее лицо покрылось прозрачными дробинками пота.
— Спасибо, Фати.
— Теперь ищи, — скомандовала ей Обилич. — Ищи по зонам с максимальными сроками.
Дрозофила закрыла глаза и не раньше, чем спустя двадцать пять секунд, доложила:
— Вот тут есть… Тут, вообще, без срока!
— Там с тяжелыми генетическими нарушениями. Лежат до востребования, — пояснила Обилич. — Двигайся дальше…
— Подожди, тут в стороне еще какой-то темный угол есть, — путешествовала в затерянном мире «заморозки» Дрозофила. — Это что?.. Пятнадцать лет… Двадцать лет. Прямо, как мамонты в мерзлоте! —
— Тоже не то, — ответила Обилич. — Последние уголовники доравновесной эпохи.
Дрозофила вновь оцепенела.
Фатима Обилич убрала руку с ее спины и стала внимательно всматриваться в ее профиль. Что-то было не так. Похоже, креатор Александр Страхов продвинулся в своей мифической пещере куда дальше, чем она могла ожидать… даже дальше, чем она могла вообразить.
— Я не вижу его, — заворожено, как медиум, прошептала Дрозофила. — Я не вижу ни его, ни его жены… — И уже громче, почти панически: — Фати, я его не вижу!
Ледяные такие мурашки пробежали по спине супераутсорсера Фатимы Обилич. Хоть бы кто теперь положил ей самой руку между лопаток… Неоткуда было ждать поддержки. Даже великий и ужасный Стоящий Бык тут не годился, стой он непоколебимо, как скала.
Она опустила свою ладонь на пульт. «Заморозка» вошла в нее, провернулась стремительно вокруг своей оси, как зимний смерч на пустом поле.
— Сейчас найдем, не дергайся, — сказала она Дрозофиле и себе.
Но креатора Александра Страхова нигде не было.
Фатима Обилич почувствовала странный, сложный, как бы интерферирующий сигнал, который смазывал ориентиры и всю систему координат. Пульт запомнил ладонь Александра Страхова… Но это не могла быть его ладонь — слишком маленькая для мужчины и с нехарактерным для мужчины вегетативным фоном.
И вдруг наступило просветление.
— Что?! — спросила Дрозофила.
— Он сделал наложение, — ответила Обилич и поняла, что просто еще раз повторила вслух свой вывод. — Он — гениальный разрушитель системы координат! Со следующей попытки он спутает меридианы с широтами… И это будет только начало.
— Я не понимаю, Фати, — потерялась Дрозофила, так и стоявшая у пульта не открывая глаз.
— Скоро поймешь, — соврала ей Обилич, просто чтобы подбодрить. — Там есть китаянка, которая работала с ним.
— Я ее держу, — доложила Дрозофила. — И остальных двух…
— Знаю. Молодец! — держала она сама Дрозофилу. — Теперь поднимай ее.
— Поднимать?!
— Поднимай эту замороженную русалку.
Спустя минуту из стеновой соты выдвинулся полупрозрачный саркофаг. Вокруг него закрутились и пропали холодные азотные вихри.
— Заливная рыба по-шанхайски, — позволила себе черную шутку Фатима Обилич, просто чтобы подготовить не имевшую паталогоанатомического опыта Дрозофилу.
Она запустила необходимую программу, и крышка саркофага откинулась.
Китаянка парила в густом голубовато-зеленоватом геле, обнаженная и вся обнятая щупальцами реанимационной системы.
Фатима Обилич набрала код на пульте, в изголовье саркофага, и от верхней части левой груди китаянки убрался красный червь-присоска.
Входное отверстие было уже «законопачено», все внутренние повреждения ликвидированы — регенеративные процессы шли в штатном режиме.