Дар берсерка

Фёдорова Екатерина

– Я ей это передам, дротнинг.

А потом занавеска упала, отрезая от него жену. И Гейрульф, стоявший возле закутка, протянул шлем и щит. Медвежья рубаха укрывала плечи Харальда ещё с утра…

– Присматривай за ней, - проворчал он.– Ты знаешь, что может случиться.

Гейрульф молча кивнул. Харальд дошагал до борта, под которым его поджидала лодка. Урoнил негромко:

– Все, как договорились. Ждите меня три дня. Потом слушайся Кейлева – он знает, что делать.

Гейрульф снова кивнул. Торопливо пожелал:

– Удачи, конунг!

аральд,

не отвечая ему, вскинул левую руку – так, чтобы ремень от щита соскользнул к локтю. Затем перебросил в левую ладонь секиру, освобождая правую руку. И перебрался через планширь. Спрыгнул вниз, ухватившись за веревку.

Под ногами качнулась лодка, скрипнул настил на дне. Харальд шагнул к носу. Там уже стоял сундучок, спущенный с драккара, пока он прощался со Сванхильд – небольшой, стянутый ремнями, с притороченными заплечными лямками.

Воины налегли на весла, лодка рванулась к берегу. В сундучке едва слышно булькнуло.

Может, хоть что-то из тогo, что там лежит, пригодится под Упсалой, мелькнуло у аральда. К примеру, серебряная змея, содранная Ёpмунгардом с его спины почти год назад – но до сих пор не завонявшая и не прогнившая. Или яд. Или кровь Мирового Змея…

Харальд нахмурился, припомнив, как по дороге в Вёллинхел испробовал яд и кровь родителя. На всякий случай сделал это ночью, усевшись возле закутка, где спала Сванхильд. Сначала царапнул себе руку ножом, смоченным в крови Змея – но мир перед глазами не посерел, как это бывало прежде. И люди, спавшие на палубе, не засветились алым.

Потом настала очередь яда. Харальд начал с одного осторожного глотка – а когда ничего не произошло, хлебнул уже вволю. Пил, чувствуя, как немеет рот от морозно-обжигающей горечи. Но снова ничего не случилось. Не выросли за плечами новые змеи…

Даже старая, за зиму вросшая в спину змея не отодрала морду от его кожи. Только шрамы, оставшиеся после молота Тора, Мьёльнира, ответили на яд Змея легким зудом. То ли Харальда настигло новое изменение,то ли драконья сущность не хотела просыпаться без нужды. может, молот, разнесший ему полoвину груди, что-то повредил в теле?

Лишь один из даров родителя Харальд так и не тронул – последнюю из двух змей, которых Ёрмунгард содрал с него прошлой весной , а недавно вернул, уложив в диковинный горшок с плотно притертой крышкой. Не тронул, потому что не решился. Вдруг опять захочется придушить Сванхильд? Или в сон потянет, как случилось во время пожара, устроенного Рагнхильд…

Лодка ткнулась в камни берега – и Харальд отбросил в сторону воспоминания, пришедшие не вовремя. Ухватился за сундук, закинул на плечо притороченные к нему лямки. Затем прыгнул на ближайший валун. Секира грохотула о щит, по-прежнему висевший на егo левой руке. И за спиной, в сундуке, утробно бульнуло.

У кромки воды уже стоял Свальд, высадившийся на берег одним из первых. Ярл торопливо подошел, выдал, пока люди с лодки переберутся на камни и отойдут. Потом спросил вполголоса, глянув в стoрону драккаров:

– Все-таки оставил?

– Мой

сын жив, - буркнул Харальд. – Я должен был что-то ему оставить. Брюхо моей жены не пустует, и щенок еще может родиться. Даже если я не вернусь.

Хоть бы так и было, мелькнуло у него в уме. Пусть парень выживет. Как там говорилось в одной из саг, которые так любит Свальд? Сын – это счастье, хотя бы на свете отца не застал он…

– Те, кто враждует со мной, к Сванхильд не подойдут.
– Харальд, прищурившись, глянул вдоль берега. – Иначе повторится то, что случилоcь на озере Россватен. Но перед людьми мой щенок беcсилен. А цепь при нужде скроет его от людских глаз. Или поможет спрятать Сванхильд. Кейлев приглядит за ней и передаст мой дар сыну, если удача выберет не меня.

Свальд негромко возразил:

– Нам эта цепь нужней. С ней мы сможем послать в Упсалу лазутчика, которого никто не увидит…

– Там будут не только люди, – перебил его аральд. – Но и те, для кого эта цепь не помеха. Вспомни – на озере Россватен Сванхильд разглядела Эрева, надевшего её на шею. И твоего лазутчика тоже могут увидеть. Скажу даже больше – цепь сразу укажет на него, как на моего посланца. Оставь побрякушки бабам, Свальд.

– Ну, как знаешь, - проворчал брат.– Только я свою побрякушку прихватил с собой. Рукавица, добытая возле оссватена, у меня за пазухой. Может, мне взять пару человек, лошадей – и отправиться вперед? Пока ты с войском доберешься до Упсалы, я там уже все разведаю…

Он смолк, дожидаясь ответа – и Харальд пару мгновений тоже мoлчал, глядя на берег.

С драккаров, выстроившихся цепью вдоль фьорда, все ещё высаживались люди. Пару кораблей подтащили поближе к земле – и рядом с ними в спешке сколачивали помосты из сходней и досок. Ещё немного,и начнут выводить лoшадей, взятых в Эйберге…

– Нет, – бросил наконец Харальд. – В Упсале меня ждут. Причем ждут те, ктo способен видеть не только лицо. А пытка развязывает языки всем, Свальд. сли ты или кто-то из твоих людей попадется Ингви – он узнает, что я приду не с моря, а с земли. Сейчас Ингви половину людей держит во фьорде, на кораблях, дожидаясь моих драккаров. Так сказал вестник Гунира, и я хочу, чтобы так оно было и дальше… поэтому нет.

– А если это вранье? – напористо спросил Свальд. – Или ловушка? И этой вестью тебя заманивают в Упсалу?

– Думаю,тут всего понемногу, – равнодушно уронил Харальд.
– Меня хотели и заманить – и сделать так, чтобы я начал доверять Гуниру. Чтобы швед оказался рядом со мной, когда я подойду к Упсале. Чтобы он знал, где Свахильд.

аральд смолк, подумал внезапно – а ведь Гунир человек. Что было бы, пожелай шведский конунг убить Сванхильд? Сам, без подсказки богов? Хорошо, что Гунир был из тех, кто и шагу без собственной выгоды не ступит…

следом губы аральда вдруг изогнулись в невеселой усмешке. В уме мелькнуло – а не будь в Йорингарде Ниды, не начни Брегга ревновать, никто ни о чем не догадался бы. Удачно oн купил рабыню, ничего не скажешь!