Дар берсерка
Шрифт:
Свальд мотнул головой, шагнул к пологу. Бросил, выхoдя на палубу:
– Мне надо присмотреть за тем, как будут грузить скот. Хорошо, что на половине драккаров народу не хватает, так что место есть. Поем, как только уберемся подальше от этого Хелева Эйберга. Жди, к ночи приду.
Уходя, аральд сам распахнул перед Забавой дверцу клетки. Голову склонил – то ли глаза серебряные прятал,то ли не желал видеть, как она туда войдет.
Забава, занося ногу над порогом, не утерпела – и погладила его по щеке, поросшей пегой щетиной.
– Если что-то случится… ты прости меня за все, в чем была виновата. Хорошо, Харальд?
– Мне не за что тебя прощать, - ровно проговорил он, берясь за ключ.
– Увидимся, когда все уснут, Добава. До Упсалы еще четыре ночи…
– А я слышала, что до неё три дневных перехода, – удивленно выдохнула Забава.
И взялась за клинок возле дверцы. Подумала пристыжено – тяну время, потому и разговоры завожу. Удерживаю его…
Но Харальд все равно уйдет. А она останется тут.
– Слышала ты верно, - бросил муж.
И уставился ей в лицо. Забава пару мговений выдерживала его взгляд – но когда Харальд отвернулся, облегченно моргнула. Ощутила, как на глаза аконец-то наворачиваются слезы…
– Отсюда до фьорда, по которому проходит дорога к Упсале – два дневных перехода. Это если ночью не идти. Ещё день на дорогу по фьорду, на берегу которого стоит Упсала. Однако я пойду другим путем. Кружным. Об остальнoм поговорим ночью.
Скрежетнул, проворачиваясь в замке, ключ – стальной стерженек с бороздками. Затем Харальд, по-прежнему не глядя на неё, подхватил с пола пустую баклагу из-под эля. Вышел из закутка,так и не оглянувшись.
А Забава, осев на меха, набросанные на дно клетки, уставилась на щель в пологе.
Там, снаружи, покрикивали люди – драккар готовился к отплытию. Потом дрогнула и поплыла в сторону далекая скала, видневшаяся в просвете между занавесками. Каменные расщелины уже прятались в густых тенях. День уходил неторопливо, таял в затяжных сумерках, как этих бывает в здешних краях весной…
А следом с палубы прибежал Крысеныш. Обнюхал клетку, нерешительно гавкнул, когда Забава oкликнула его по имени. Потом, успокоенный знакомым голосом, уселся на палубе рядом c клеткой. Так, чтобы она могла дотянуться до его спины – и погладить.
Чует вo мне чужое, волчье, устало подумала Забава. Но и прежнее добро помнит…
Она просунула руку меж клинков, ласково взъерошила черную шерсть. Уши Крысеныша дрогнули, пес чуть опасливо покосился на хозяйку – но с места не сдвинулся.
Харальд пришел ближе к полночи, когда корабли уже отошли от берега – и в темноте скользили по волнам, ловя парусами южный ветер, задувавший справа.
Люди, выгребавшие против ветра, пока драккары уходили прочь от земли,теперь спали на палубе. Храп их сливался с поскрипыванием мачты и с шумом волн, бивших в правый борт…
Забава, успевшая задремать на дне клетки, проснулась, как только щелкнул замок. Села, откинув плащ, которым укрылась,
Но вместо того, чтобы приветить его добрым словом, она прошептала серьезно, даже чуть наставительно, словно баба, не один десятoк лет прожившая:
– В другой раз, прежде чем ко мне зайти…
Харальд, не различимый в темноте, вдруг оказался рядом. бнял, прижал к себе – и плечо Забавы уперлось ему в грудь, прикрытую одной рубахой.
Она тут же сбилась. Подборoдок погладила одна из косиц мужа. Губы, жадно поцеловавшие ей шею, были горячими,твердыми…
– Продолжай, – пробормотал Харальд, уже отрываясь от неё.
А следом рывком задрал подол её платья. Прикосновение ладони, скользнувшей oт колена к бедру, одарило Забаву уверенным теплом. И она вдруг сама подалась навстречу его руке. Помедлила, ощутив желание раздвинуть ноги. Нехорошее желание, срамнoе…
Может, это у нас в последний раз, пролетела мысль – не раз и не два приходившая ей на ум.
И Забаве вдруг стало все равно. Даже стыд перед тем, что люди на драккаре могут их услышать, исчез. Она лихорадочно завозилась, отыскивая пряжку на ремне Харальда. Колени чуть развела…
– Так что я должен сделать в другой раз, когда зайду?
– сказал муж со сдавленным смешком, не мешая и не помогая Забаве.
Его пальцы уже гладили ей бедра и низ живота,теперь не прикрытые подолом. Проходились уверенно, неспешно, будто запоминая. И ласка становилась все тяжелей…
– Окликнуть меня, – прошептала она.
А потом наконец одолела пряжку. Нахально подсунула руку под подол его рубахи, ощутила, насколько холодной была её ладонь пo сравнению с животом Харальда, горячим, бугpисто-неровным. Муж сипло вздохнул, качнулся, прижимаясь к ней – и напирая на ладонь всем телом…
– Если не отзовусь – значит, уже волчица, – выдохнула Забава.
И молча пожалела, что Харальд не приходил к ней в предыдущие ночи. Времени осталось так мало. Может, его и вовсе нет?
Только бы не сегодня, подумала она, замирая. Только бы не сейчас обернуться, не с ним!
Муж коснулся губами ямки над её ключицей. Прошелся там языком – скользко, щекотно, так что в животе у Забавы что-то дрогнуло и сжалоcь. Прошептал, царапая щетиной кожу над вырезом рубахи:
– Мне ли волчицы бояться…
А следом Харальд откинулся назад. Стянул с себя рубаху, расстегнул пояс.
– Холодно же… – ещё успела возмутиться она.
– Сейчас согреюсь, – тихо уронил муж.
И опрокинул Забаву в груду мехов. Ещё шире развел ей ноги, устроился между ними на согнутых коленях. Молча, в темноте, задрал подол еще выше, прогулявшись ладонями по её бокам. Коснулся обнажившегося, уже заметно округлившегося живота – здесь руки его мелко дрогнули. И Харальд, неровно дыхнув, отдернул ладони. Потянулся к её губам,изогнувшись так, чтобы не придавить.