Дарханы. Академия Четырех богов
Шрифт:
Эта её мягкая сила — и было то, что жизненно необходимо Самуэлю. Ещё на их первом свидании наедине, когда отбор невест императора подошёл к концу, он неожиданно подался вперёд, взял её ладонь и произнес:
— Пообещай, что будешь всегда такой.
Каждое его слово, каждый звук глубокого низкого голоса играл на струнах её души, заставляя трепетать от волнения и невыносимого величия этого мига.
— Какой? — её голос казался таким слабым на фоне его звучания.
—
Арнеина с трудом выбралась из яркого, охватившего вдруг воспоминания. Казалось, боги насмехаются над ней, раз за разом подкидывая образы человека, который стал для неё большей частью жизни — целым огромным миром. И она была частью его мира.
И она любила его. Всё ещё любила, хоть мгновения мрака и безумия пугали до дрожи. И растущая непробиваемая стена из этого мрака то становилась крепче, то таяла, как мутный сон, позволяя ей снова тянуться к нему по давнему… непреодолимому чувству. По зову самой глубины сердца. По чувству долга. По клятвенному обещанию, которое она ему дала: всегда оставаться рядом, быть чуткой, быть мягкой силой, возвращающей на землю от той высоты, на которую он уходил.
Иногда ей думалось, что боги давно должны забрать его к себе. Он уже куда больше принадлежит им — чем людям. Но Арнеина, осознавая эти мысли, с ужасом и трепетом гнала их прочь, закрывая глаза и молясь Скадо о милости и снисхождении за свою греховность. Не ей решать, кому жить, а кому умирать. Это единственный её собственный закон, который не преступила никогда. Никогда.
Незаметно вздохнув, Арнеина шагнула во двор, прикрывая лицо от выглянувшего солнца краем вышитой золотом накидки. Она задумчиво улыбнулась тому, как ещё молодо чувствует себя всем своим существом, как жаждет тепла и света, — и даже крики юных воспитанников ни на миг не лишают её равновесия. Арнеина едва удержалась от того, чтобы коснуться ладонью живота в поисках незаметного тепла и пульсации.
— Прошу вас, — низко склонился советник, уступая ей дорогу и коротким резким взглядом требуя стражу очистить путь императрицы от разбушевавшейся молодежи.
Арнеина снова почувствовала, как отвлеклась от мыслей про государственные дела и долг, о котором тихо твердил рядом советник, отвлеченная на сей раз громким и резким окликом: один из юнцов лет восемнадцати схватил одетого в чёрное платье слугу и с силой тряхнул, да так, что парнишка едва не расплакался.
Заметив приближение императрицы, ученик даже не подумал прекратить свару, а так и остановился, удерживая слугу за ворот и заставляя несчастного вставать на цыпочки, чтобы не удушить самого себя.
—
— Ваше величество, — нехотя разжал руку, отпуская слугу на волю, но явно не для того, чтобы позволить ему сбежать — а лишь потому, что так требовал закон приветствия среди дарханов, которыми ученики этой школы только должны были стать.
— Этот несчастный позволил себе судить, кто из нас прав, а кто — нет, — едва заметно скривился в усмешке ученик, пока парнишка в черном отползал от него к стене замка.
Все собравшиеся даже затихли.
— И ты решил, что должен применить к нему силу?
— А разве не этому учит наш император — и ваш супруг? — за коротким поклоном одной головой ученика сверкнула неприкрытая гордыня и даже вызов. — Разве не он приказал захватить Асшад и обратить всех несогласных в рабство? Разве высочайший Суд империи не выносит обвинительные вердикты только неодаренным?! Мы выше их, потому что у нас есть сила богов! И мы имеем право…
Арнеина не дрогнула, выслушав обвинения мужа в жёсткости.
— Это решать не вам, а богам! Молитесь усердно и стремитесь к высшему духу, и, если они сочтут вас достойными, вы будете благословлены!.
— Что значит “достойными”, ваше величество? — приглушенно спросил ученик, больше не скрывая свою непокорность и глядя прямо в глаза той, которая стоит выше него на целую лестницу.
И если первый порыв был усмехнуться его самоуверенности и этому юношескому порыву проверить систему на прочность, то потом Арнеина почувствовала закравшийся внутрь страх. Он действительно не боится её так, как должен по своему положению, статусу, по уровню дара, да хотя бы по возрасту!
Он не боится — и он такой не один. Эти ученики должны подчиняться слову императора, слову его жены так, как когда-то она дрожала в присутствии своего Учителя — Теутерана — стоило тому войти в одну с ней комнату, ведь трепет, охватывающей её тогда, был напрямую связан с Великим Духом, который говорил с ней через наместника богов на земле.
Арнеина медленно обвела взглядом собравшихся, и наверное только теперь в ее глазах сверкнула положенная мощь, а может, проявилось тщательно сдерживаемое негодование. Они посмели усомниться в словах императора? В словах того, с кем говорит сам Скадо? Что ж, её святой обязанностью станет урок послушания.
— Быть достойным — это отвечать за каждый свой поступок, юный сентар. — Арнеина сцепила пальцы, сложив ладони, огладила большим костяшки, чувствуя вдруг растущую внутри ярость. — Вы одарены — и несете куда большую ответственность перед другими. И если это недостаточно ясно, мне жаль. Думаю, вам стоит провести месяц-другой в месте, где вы сможете побыть в одиночестве, поговорить с Четырьмя богами и найти свое место, сентар.
— Ваше величество, — попытался было возразить юнец, но гвардейцы, привыкшие чутко реагировать на каждый взгляд своей императрицы, скрутили его в одно мгновение и заставили согнувшись пройти прочь со двора.