Дарханы. Академия Четырех богов

Александрова Евгения

Они оба вышли, и я переоделась в то платье, в котором прибыла в Сеттеръянг со своим "надзирателем". И как-то грустно бросила взгляд в маленькое зеркальце, как будто оно — последнее и крохотное мое окошко в прошлое, последняя связь с домом.

Но разглядывать себя не стала. Всё равно я уже не та Кейсара ди Мори, которой была прежде, только быстрый карий взгляд напомнил дерзкую смешливую наследницу плантаций. Но тут же мгновенной болью пробежала по тему память о тренировках с Кьестеном, когда я испугалась, что снова теряю контроль над своим телом.

То,

что он вбивал в мою голову, всё больше и больше становилось безусловной привычкой — каждое мгновение чувствовать себя от кончиков пальцев до корней волос, знать, как бьется сердце, ощущать в любой миг все свои границы, чтобы не дать себе разрушить сознание и чтобы не позволить сделать это кому-то другому.

Но рядом с Бьёрном… Ох, рядом с ним я могла отпустить контроль…

Чтобы тут же потерять голову.

И вот он снова на моём пороге. Это его слабость… или новое испытание для меня?

Расчесав ещё влажные локоны, я переплела в легкую косу через плечо. Движения были неторопливыми, почти механическими, но внутри гудел странный, неприятный жар.

Я натянула изящные, пережившие и морской переход, и попытку побега туфли, запахнула любимую женственную накидку, которая когда-то защищала меня от южного зноя, а теперь — от чего-то совсем другого.

Сеттеръянг уже тонул в мрачных сумерках.

Воздух остыл, наполнился ночной свежестью, но в его глубине пульсировал жар камня, впитавшего тепло за день. Казалось, в келье было светло, но на улице светлее, и теперь дом казался ещё более мрачным, а у границы света и тени ждал, стоя спиной, Бьёрн.

Он, надо сказать, тоже приоделся сегодня, а я даже не обратила сразу внимание: вместо простой светлой одежды дарханов, в которой они работали и проводили тренировки, надел более сдержанную рубаху с знаками на даори по вороту-стойке и свободные серые штаны, поверх которых лёг широкий тёмный пояс с серебристой вышивкой.

Волосы он снова собрал у висков и завязал в тугой узел, отчего двигался без шума колечек в прядях — будто и хотел оставаться незамеченным во мраке.

— С чего такая доброта, Учитель? — мелодично протянула я, подходя к нему со спины.

Бьёрн обернулся, и тусклый свет от дома мазнул по его скулам и подбородку. Сейчас он выглядел серьёзно: в этот момент в нём не было ни целителя, ни наставника, только дархан с холодным, непроницаемым выражением лица.

— Решил, что за тобой стоит ещё немного понаблюдать, — таким же тоном проговорил он и, когда я подошла ближе, коснулся ладонью моей спины. От прикосновения даже ожоги, что тянулись по моим лопаткам, будто снова загорелись тянущим пламенем, и я вздрогнула.

Бьёрн убрал руку и кивнул, приглашая пойти за ним. Я пошла рядом, искоса поглядывая на дархана.

— Мэй рассказала, что про нас уже ходят слухи, — я не была уверена, зачем вообще это сказала, но Бьёрн усмехнулся.

— Неужели? — его брови удивленно приподнялись.

— И то, что ты пришёл ко мне снова… не помогает их опровергнуть.

— Беспокоишься за свою репутацию, принцесса? — склонился

ко мне Бьёрн на ходу, его голос скользнул прямо к уху, а затем ладонь легко сомкнулась на моей талии.

Не жёстко, не властно — почти шутливо. Но я знала, что в этом жесте скрыто гораздо больше, чем просто игра: он проверял меня. И мне от его “проверок” становилось всё жарче, и сил хватило только отстраниться и прошептать сердито:

— Моя репутация была разрушена ещё тогда, когда в первое же утро заставили заниматься утренней практикой в компании сотни полураздетых мужчин!

Я запахнула полы накидки и скрестила руки на талии.

— Тогда тем более не о чем переживать? — Бьёрн остановился передо мной, заставив посмотреть ему в лицо.

В полумраке тихо мерцали его глаза и загадочно изгибались губы, и я снова терялась от желания сказать ему что-то дерзкое, чтобы поставить на место, и одновременно с этим желая поддаться и шагнуть в тёплые, согревающие объятия.

Кто из нас первый начал сегодня эту игру?

“…так что здесь тебе не одержать победу”

Внезапно опустившуюся темноту разорвал свет магических фонарей. Кто-то шёл навстречу, и мы с Бьёрном синхронно отпрянули друг от друга. Свет мешал разглядеть фигуры, однако ясно было, что это как минимум двое.

— Что, не спится? — хрипловатый мужской голос разорвал тишину, и я почувствовала, как по коже бегут мурашки.

Перед нами оказался высокий мужчина с проседью в волосах и в военной форме. Какой-то знатный командир? Какого демона ему тут надо? На вид, судя по морщинкам у глаз и губ, ему было сильно за пятьдесят, впрочем, все дарханы могут выглядеть не на свой возраст, а армейская выправка и стать делали моложе… и опаснее.

Под светом фонаря чётче проявились резкие черты его лица — высокие скулы, суровая линия челюсти, тонкие губы, которые едва дрогнули в насмешливой полуулыбке. Глубокие морщины у умных, цепких глаз выдавали не только годы, но и опыт в сражениях, бесконечные стратегические игры, долгие ночи размышлений, решения, от которых зависели судьбы городов и людей.

Но сильнее всего меня зацепили его глаза. Зелёные, с холодным блеском стали, с хищным прищуром человека, который привык просчитывать каждого, кто стоит перед ним. В них не было простого интереса, они исследовали, оценивающе, без жалости, без лишних эмоций.

Следующий за ним ивварский солдат опустил фонарь с зажжённым огнём, будто бы теперь им было достаточно света, чтобы разглядеть всех, кто шатается по улицам ночного монастыря.

Кто это? Дархан? Какой-то сильный маг?

— Генерал ди Арстон, — кивнул, приветствуя, Бьёрн, расправляя плечи и словно чуть загораживая меня от пробирающего до мурашек взгляда. — Чем обязаны?

— Хотим убедиться, что всё готово к приезду императора.

Генерал насмешливо, но привычным жестком коротко коснулся кулаком груди, приветствуя дархана как равного, однако я видела, что его внимание целиком привлекло мое лицо, в которое он вгляделся с испытующей пронзительностью.