Дарханы. Академия Четырех богов
Шрифт:
Боги, что я хотела услышать?
Я глухо рассмеялась, но смех вышел какой-то хриплый, нервный.
— О да. Вы, дарханы, говорите о выходе так, будто у меня он вообще есть. Ты сейчас предлагаешь мне что? Смириться? Стать послушной? Или вообще сбежать?
Он смотрел прямо на меня, пристально, слишком изучающе — так, будто видел меня насквозь, будто разбирал мои мысли, чувства, страхи на отдельные части.
— Я предлагаю тебе выжить.
Вот как? Выжить. Если он следит за мной, если тоже в чём-то подозревает Мэй и других заговорщиков —
Без откровенности этот разговор обречен на бессмыслицу!
— А ты, Бьёрн, сам-то выбирал, как тебе жить? Или тоже идёшь по чужим дорогам?
Что-то мелькнуло в его глазах — тень эмоции, мгновенной, почти незаметной, но я её уловила. Он чуть качнул головой, словно признавая мой удар.
— Мы оба ещё не знаем, чем всё это закончится, Кейсара. — Он отстранился, разрывая напряжение между нами, делая шаг назад — но медленно, не спеша, будто проверяя, позволю ли я ему уйти. — И ты не единственная, кто не любит терять контроль.
Мне хотелось услышать больше. На чьей же он стороне?! Готов на всё ради императора и дарханов? Но Бьёрн, как всегда, оставался неуловимым, хоть и явно намекал, что знает и про таящейся в сумерках заговор, возможно, пока безобидный.
А может, они уже готовы перейти к чему-то опасному?
Должна ли я вмешаться и рассказать Бьёрну про Мэй — или лучше делать вид, что я ничего и ни про кого не знаю…
— Значит, ты опять уйдешь от ответов? — Я коснулась влажных волос, что уже скрутились в мелкие кудри, машинально переплетая пряди на плече в подобие косы, но не сводила с него взгляда. Хотелось услышать такой же прямой ответ, как тот, что только что бросила ему.
Он всё ещё был слишком близко, в той самой точке притяжения, что уже однажды толкнула нас к ммм… необратимым последствиям. О которых кое-кто хочет забыть.
— Мне жаль принцесса, с любым другим ты могла бы победить но не в моем случае, — Бьёрн мягко улыбнулся и поднял руки, якобы сдаваясь. — Хотя твоя магия сильна.
И он сейчас явно не про огненную стихию.
— Это почему же не в твоем случае?
— Ты росла с братом и знаешь как обращаться с мужчинами…
— Но? — я улыбнулась, чувствуя что устала спорить с упрямцем, и что вид виноватого, поддавшегося хоть ненадолго мне Бьёрна обезоруживает.
— Но у меня есть две младшие сестры, — он рассмеялся, тепло, по-настоящему, впервые за весь вечер. — Так что в этой игре тебе не одержать победу.
______
С праздником 8 марта, дорогие мои читательницы!
Хотелось пожелать, чтобы мужчины вокруг радовали вас и были надёжной опорой, чтобы волновали ваши сердца, дарили свое тепло и заставляли кровь бежать быстрее. Но не были такими упрямыми как Бьёрн!))) (хотя я его всё равно люблю, надеюсь, вы чуть-чуть тоже?)
Но в первую очередь горячо желаю вам веры в себя и любви к себе — берегите своего внутреннего, путь порой упертого, но искреннего
Пусть это чувство из самого детства снова сияет в ваших глазах, зажигая огоньки счастья, радости нипочему и настоящего наслаждения жизнью — всё это зависит только от нас самих, и для этого не нужен никто вокруг. Танцуйте под музыку и без, пойте песни, гуляйте под солнцем. Сочиняйте и воображайте, играйте, мечтайте!
Будьте странными, если этого хочется, будьте фееричными, если в вас много эмоций, будьте спонтанными и делайте то, что хочется прямо сейчас.
Будьте не_хорошими и не_удобными.
Будьте свободными.
Будьте собой!
В нас великая, просто ОГРОМНАЯ сила, и я знаю, вы это тоже чувствуете! И пусть мужчины сходят от этого с ума;)
Бьёрн взял две дымящиеся кружки, в которые подлил кипяток, и вышел обратно на веранду к столу. Теперь солнце почти село, и небо окрасилось в оранжево-пурпурный.
Такие закаты мы иногда встречали на океане с отцом, когда выезжали на конную прогулку — над водой солнце отражалось миллионами ярких бликов, а здесь тонуло в бесконечных скалах, песках и крышах Сеттеръянга.
Я поняла, что привыкла видеть этот пейзаж и будто бы уже давно не скучала, как в первые дни. Что это, смирение? Или мое влечение к Бьёрну, которое скрашивало учебные будни, жестких преподавателей и даже вредность некоторых учеников.
— Рассвет и закат — особое время, — подтвердил он, усаживаясь на скамью лицом к пылающему орелу солнца над горой. — Чувствуешь, насколько тонок сейчас мир? Мне в это время кажется, что небо может надломиться, просыпав на нас все это буйство красок, а мы прикоснемся к Источнику.
— И он сожжет нас дотла, — мрачно продолжила я, усаживаясь с ним рядом и берясь за глиняную кружку с очередным ароматным зельем.
— Ты всегда так жизнерадостна?
— Здесь — да.
Я сделала большой глоток и убедилась, что это вкусно. Похоже на ягодную настойку с травами, но от неё не ведет голову, как от того, чем угощали в пещере.
— Где же ты хочешь быть?
— Хм… — я даже удивилась, поняв, что не знаю, что назвать в первую очередь.
Дом? Но как будто уже нет. Не могу же я в самом деле бросить всё на полпути и вернуться с позором, так ничему и не научившись.
Я поёжилась и взглянула на Бьёрна сбоку.
Закатное пламя мягко скользило по его лицу, оттеняя сильный, резкий профиль — прямой нос, четкая линия подбородка, чуть приоткрытые губы, словно он собирался что-то сказать, но передумал. Светлые волосы, собранные в тугой узел на затылке, выбились парой скрученных прядей, падая на шею и виски.
Я чуть склонила голову, будто пытаясь разгадать его, изучить, понять, о чём он думает в этот момент.
— Ну, я бы хотела увидеть тот город, что внизу. — Слова сорвались с губ сами, пока я всё ещё разглядывала его. — Мэй говорила, там красиво, но нам нельзя… одним.