Даруй ему язык
Шрифт:
– А ты откуда?
– Из Лидии.
– И как тебя зовут?
– Филокал.
– Ну, а ты что можешь?
– Всё!
Эзоп опять засмеялся.
Второй ученик сказал:
– Да он надо всем смеется. Но почему? Даже если он снова обзовет меня морским козлом, я все равно спрошу его об этом еще раз.
Ксанф тем временем вновь обратился к Офелиону:
– Сколько ты просишь за Филокала?
– Три тысячи денариев.
Ксанф повернулся и уже хотел было уйти. Но тут один
– Учитель, разве эти красавцы рабы тебе не понравились?
– Нет, почему же? Но они для меня слишком дороги. Я ищу себе простого слугу.
Тогда ученик сказал:
– Так возьми себе этого урода. Мы сложимся. А с работой он справится.
– Что за потеха, - сказал Ксанф, - я куплю себе раба, а вы заплатите за это деньги? Однако шутки в сторону. Моя жена невероятная чистюля и не потерпит в доме такого неопрятного и безобразного раба.
– Но, учитель, - произнес ученик, - разве не ты учил нас, что не стоит слушать женщину.
– Ну ладно, - сдался Ксанф, - сейчас испытаем, на что годится этот урод. Негоже бросать деньги на ветер.
Ксанф повернулся к Эзопу и изрек:
– Смысл жизни не в том, чтобы грустить.
– А с чего бы это мне грустить?
Один из учеников воскликнул:
– Действительно, почему он должен грустить?
Ксанф снова обратился к Эзопу:
– Что ты за человек?
– Как все - из плоти и крови.
– Не об этом речь. Откуда ты такой взялся?
– Из утробы матери.
– Экий ты, право, шутник! Я хочу знать, в каком месте ты появился на свет?
– Моя мать ничего мне об этом не говорила: может, в спальне, а может, в столовой.
Это начинало понемногу злить Ксанфа. Он сказал:
– Какого ты роду-племени?
– Я - фригиец.
– И что ты можешь?
– Я? Да ничего.
– Что ж так?
– Вот эти оба красавца ничего мне не оставили - они ведь все могут.
Один из учеников опять воскликнул:
– Блестяще!
– Хочешь, я куплю тебя?
– спросил Ксанф Эзопа.
– Что ты о себе возомнил? Стоишь и задаешь мне без конца вопросы, будто я уже твоя собственность и обязан давать тебе советы. Хочешь меня купить покупай. Не хочешь - ступай подобру-поздорову. Мне-то какое до тебя дело. Хватит тут играть со мной в кошки-мышки.
– Здорово он врезал нашему учителю, - шептались между собой ученики.
А Ксанф сказал:
– Хорошо, я готов тебя купить, да вот только не сбежишь ли ты от меня?
– Кто же будет виноват, если я сбегу? Ты или я?
– Ты.
– Нет, - сказал Эзоп, - ты.
– Я?
– Конечно ты! Будешь относиться ко мне хорошо, я останусь у тебя. А вздумаешь обращаться со мной плохо, не задержусь у тебя ни на день, ни на полчаса, ни на минутку.
– То, что
– Разве это так важно, какое у меня тело. Поинтересуйся лучше, что у меня за ум и душа.
– А что такое, собственно, тело?
– спросил Ксанф.
– Это сосуд, что несет сам себя в харчевню и наливается вином. И бывает так, что сосуд безобразен, а вино - превосходное.
Ксанф обратился к Офелиону:
– Сколько ты просишь за него?
А работорговец и говорит:
– Ты что, хочешь надругаться над моим товаром?
– Как тебе могло прийти такое в голову?
– Ты отверг отменных рабов и хочешь приобрести этого выродка? Купи одного из двух красавцев, а этого получишь в придачу.
Но Ксанф снова спросил:
– Сколько ты, однако, просишь за него?
Офелион ответил:
– Шестьдесят денариев, сверх того еще пятнадцать, что пошли на его прокорм.
Тем временем сборщики податей прослышали, что продают рабов, и поспешили к месту торгов, настойчиво спрашивая, кто - продавец, а кто - покупатель. Офелион молчал, словно воды в рот набрал, а Ксанф стеснялся сказать, что купил раба всего за каких-то семьдесят пять денариев. Тогда Эзоп воскликнул:
– Я был продан и был куплен! Но раз никто в этом не признается, тогда, выходит, я - свободный человек.
Ксанф тут же сказал:
– Я купил этого раба за семьдесят пять денариев.
Сборщиков податей рассмешила такая цена, и они освободили Ксанфа от уплаты налога.
И Эзоп вместе с философом Ксанфом и его учениками покинули рынок.
Солнце стояло в зените, жара была изнуряющая, а путь до дома Ксанфа долог. Вдруг Ксанф приподнял подол своего платья и стал мочиться прямо на ходу. Эзоп схватил его за рукав и говорит:
– Продай меня снова, а не то убегу.
– Эзоп, что на тебя нашло?
– Продай меня. Я не смогу тебе служить.
– Кто-нибудь очернил меня в твоих глазах? Назвал, поди, живодером? Не обращай внимания на клевету. Ее для того и выдумывают, чтобы досадить человеку. Людям доставляет иногда радость возводить на меня напраслину.
– Никто на тебя не клеветал. Ты сам себя подвел своим поведением. Ты хозяин, свободный человек, никто тебе не указ, мог бы потерпеть и до дому. А ты что сделал? Помочился на ходу, словно тебя кто гонит! Как же тогда мне быть, если я вдруг получу от тебя срочное поручение? Может, прикажешь мочиться на бегу?
Ксанф спросил его:
– И ты из-за этого так раскипятился?
– А ты как думал!
– Солнце нещадно палит. Если я остановлюсь помочиться, раскаленная земля прожжет мне подошвы до дыр, моча ударит едким запахом в нос, а солнечные лучи напекут мне голову.