Дары небес. Цена обещания

Шведова Анна

– Ничего страшного, - прошептала она, - Оставьте меня одну.

Девушки поспешно присели в книксене или как там оно называется, а потом их как ветром сдуло - в дверях они столкнулись, ударились друг о дружку как бильярдные шары, но даже не заметили того - страх был слишком велик. Чего они так всполошились?

Она поднялась по ступеням и присела на край кровати. Элиза. За неимением лучшего пока можно попользоваться и этим именем, как и этим красивым телом... По правде говоря, она лукавила, говоря сама себе, что сон перестает ей нравиться. Так она пыталась приготовиться к худшему. Да, верно, боялась она другого - что все происходящее, с каждой минутой становящееся все более реальным и живым, на самом деле наваждения ее умирающего

там, на больничной койке, тела. Яркие видения, реалистичные ощущения слишком хороши, чтобы быть просто сном, ну да она давно уже перестала тешить себя этим. Она умирает где-то там - и поэтому подсознательно тешит себя сказочными мечтами? Или пока еще не умирает? Отрицать возможность смерти было глупо... Она ведь умирает? Эта дурацкая, отдающая привкусом неконтролируемой паники мысль никак не желала покидать ее и портила радость от пребывания в этом сказочном сне.

Бегство от реальности до добра не доведет. Бегством проблему не решишь, как мантры раз за разом повторяла она эти фразы. Она признавала за собой эту дурную привычку вечно ударяться в мечтания и фантазии, когда так не хочется принимать действительность, признавала, но ничего не могла поделать. Ей нужно попытаться быть сильной, нужно в конце концов вспомнить, что она лежит на больничной койке с сотрясением мозга и набором переломов, что дома никто не ждет, что некому даже принести в больницу белье и зубную щетку, что нельзя мечтать, нельзя надеяться... Нужно прекратить галлюцинировать и вернуться в реальность, как бы ей ни хотелось обратного. Вечно жить в фантазиях не получится... И умирать в видениях может и заманчиво, но лучше вернуться в реальность и принять все, как есть... Она умирает, она вот-вот канет в небытие... И страх, панический страх стал медленно заползать в ее сердце, заставляя его стучать часто и нервно... Нет, похоже, это не стук сердца. Это что-то другое.

Звук тяжелых решительных шагов за полуоткрытой дверью заставил ее вздрогнуть и выпустить нить рассуждения - с немалым, признаться, облегчением.

– Я рад, что вам лучше, миледи.

Это вряд ли, печально подумала она. Радости в сухом мужском голосе было не больше, чем восторга в облике Ваниты. Она медленно обернулась. Под аркой с наспех сдвинутыми на сторону занавесями, стоял молодой худощавый мужчина, высокий, широкоплечий и крепкий. На поясе у него болтались ножны с мечом и это почему-то поразило ее. В голове зашумело, мысли стали путаться. Зачем ему меч? Это такая театральная постановка?

– Благодарю, - пробормотала она.

Как-то слишком быстро для ее восприятия он оказался рядом, зависнув над ней, заслонив распахнутое окно и возвышаясь темной громадой - большой, грозный, почти осязаемо излучающий неприязнь. Неожиданный испуг пробил ее до костей, она съежилась и замерла, непонимающе глядя снизу вверх. Но лицо его - аристократически-угловатое, суровое, словно беломраморная скульптура - было непроницаемо спокойным и отрешенным, а голос ровным и без следа эмоций.

– Ваш брат, Элиза, прибудет через семь дней. Я постараюсь вернуться к этому времени. Но если я задержусь или король прибудет раньше, не сочтите за труд встретить его подобающим образом и принести извинения от моего имени.

– Встретить короля?

Сама фраза показалась ей верхом абсурда. Шла по улице и вдруг встретила короля. На парковке. Нет, очевидно этот мужчина имел в виду что-то другое. Король - это такая фамилия? Среди ее знакомых было по меньшей мере двое таких. В голове неприятно шумело, желудок стал скручиваться в приступе тошноты. Только этого не хватало!

– Вам не придется заниматься приготовлениями, миледи, - в мужском голосе на мгновение послышались нотки сарказма, которые, впрочем, так быстро исчезли, что она засомневалась, действительно ли слышала их, - Я уже отдал все необходимые распоряжения. С вами останется Ларас, он все сделает. Вас я прошу только встретить короля в воротах замка и занимать вашего брата разговорами,

пока я не вернусь. Надеюсь, вас это не затруднит?

А, так король еще и брат? Она с трудом подавила желание обхватить виски ладонями - в голове шумело все сильнее и сильнее. Слова мужчины доходили до нее словно через слой ваты и едва ли задерживались там. Она попыталась сосредоточиться на том, что ей говорили, но видела в этом мало смысла. Какое ей дело до королей, даже если они и братья? Единственный брат, которого она знала, был старше ее на десять лет, жил в Киеве и был таким занудой, что вспоминать о нем не хотелось даже сейчас. Встретить его? Нет, если только это возможно - она всегда избегала встреч любыми способами, даже откровенно трусливыми. Впрочем, Борис никогда не спрашивал ее разрешения. Он просто сваливался как снег на голову, когда ему что-то было надо, или вываливал на нее все глупости старшего брата, ответственного за неразумную младшую сестрицу. То ему не нравился тип, за которого она выходит замуж, потом ему не нравилось то, что она с ним разводится. И вообще, она совершенно неспособленная дура, которой просто необходим мужчина! Без разницы какой, пусть даже бабник и пьянчужка, раз эта идиотка не могла найти приличного. Не вечно же ей на братниной шее сидеть. Нет, этого он никогда в лицо не говорил - об этом он только думал, но иногда делился плодами своих раздумий с женой, исключительно тактичной женщиной, а уж та старалась довести их до сведения своей золовки...

– ...Если что-то потребуется, Ларас отошлет ваше послание в Ласточкино Гнездо... Миледи?

Она виновато вздрогнула, словно уличенная в чем-то недостойном. Монотонный глухой голос мужчины бубнил и нехотя убаюкивал ее, она не слышала и половины слов, им произнесенных. Впрочем, надо ли было слушать? Она попыталась сосредоточиться. Попробуем понять: кто он? Кем приходится Элизе? Для отца слишком молод, брат не стал бы называть короля "вашим братом". Дядя или какой-нибудь другой родственник?

Бесцветно-сухой тон его речи свидетельствовал о том, что в его отношении к женщине нет теплоты и уважения, но и на похитителя он не походил - похититель не стал бы оставлять жертву без личного присмотра, уезжая куда-то на неделю. Муж? Это еще хуже. По собственному опыту она знала: мужья обычно доставляют неприятности. А этот, к тому же, похож на римского патриция. Надменный гордец и зануда. С такими всегда проблемы.

Эта мысль Элизу неожиданно неприятно всполошила, она обхватила себя руками и попыталась отодвинуться. И тут же испугалась: надо ведь, наверное, поддерживать светскую беседу?

– Куда вы уезжаете?

Мужчина нахмурился и пристально вгляделся в сидевшую перед ним женщину. Впрочем, интерес его быстро угас. Проблеск удивления мелькнул на его каменном лице и исчез, словно и не появлялся.

Он такой реальный и по-мужски очень привлекательный, с удивлением подумала женщина, бесстыдно разглядывая его. Только холодный очень - морозный голос, скованные жесты, лед в голубых глазах. Высокий, если только то, что он нависает над ней, не делает его великаном, темноволосый, худощавый, но не худой, а жилистый, крепкий. Не юнец, но еще молод - лет тридцать. Поначалу он показался ей старше, однако и сейчас Элиза не могла точно определить его возраст: лицо было гладким, молодым, а холодные глаза - не глаза юнца, да и волосы его кое-где на висках посеребрила седина, но вдруг в его роду все рано седеют? Ведь и она сама, кажется, тоже рано поседела...

– Куда и обычно, миледи. На границу.

Она хотела расспросить его еще, но мужчина перебил ее.

– Мне пора, - сухо сказал он, чуть склонил темноволосую голову в поклоне, привычным жестом поправил ножны на бедре и решительно направился к двери.

– Берегите себя, - неожиданно для самой себя сердечно бросила вдогонку Элиза. Это оказалось неожиданным и для мужчины. Он замер на ступенях, резко обернулся, нахмурился - хорошо заметные в свете дня остро сверкнули льдистые голубые глаза.