Давай сыграем в любовь

Сью Ники

Сидим рядом — плечо к плечу, у Соболева в спальне, на его кровати, едим яблоки в меде, пьем чай и обсуждаем происходящее на экране. А позже он даже вызывает мне такси, сам, хотя я отнекиваюсь.

— Не говори ерунды, на улице темно, ты отсюда фиг уедешь, — строго чеканит Руслан, набирая в приложении адрес.

— Надеюсь, ты скоро выздоровеешь, — на прощание говорю, накидывая на плечи куртку.

— А до тех пор, тебе придется приходить ко мне каждый день.

— Что? — срывается у меня, и кажется, даже взгляд выдает мое крайнее удивление.

— Такси

приехало, — с улыбкой отвечает Соболев. Затем в два шага сокращает между нами расстояние, и легонько касается губами моей щеки. Это происходит настолько нежно, что выбивает весь воздух из легких. Меня будто подкинули, притом куда-то высоко к облакам. Но реальность рушится об острые камни, когда я замечаю мать Руслана, и спешу напомнить себе — он просто играет роль.

Мы — чужие. Этот парень никогда не должен мне понравиться, несмотря на то, что это уже видимо происходит.

Глава 29

Вечером Ленка ловит меня на кухне, пока я пью чай.

— Ладно, я так больше не могу, — сестра садится напротив меня, схватив баранку из тарелки. — Колись! Что там у тебя с Соболевым.

— Ничего, — жму плечами. — У нас ничего такого. Мы просто… дружим.

— Поэтому он просто как друг тебя поцеловал? — не унимается сестра.

— Это было… на спор, — уклончиво отвечаю. Я все-таки не ас по отмазкам, надеюсь, Ленке этого хватит.

— На спор? — усмехается сестра. — Ладно, будь, по-твоему. Но ты же знаешь, что он немного с пулей в голове.

— Я тоже не особо адекватная.

— Надеюсь, он тебя не обидит. Иначе мне придется его убить! — резонно заявляет Ленка. Иногда мы с ней не можем найти общий язык, а иногда, вот, как сейчас, кажется, что ближе этой девушки у меня нет никого на свете.

А через час мы с сестрой случайно подслушиваем разговор родителей. Отец вернулся хмурый с работы, на наши вопросы, не ответил, мол, устал. И только после, когда они с мамой закрылись в спальне, он довольно громко стал сокрушаться на какую-то консалтинговую фирму. Вроде как ее нанял их шеф, чтобы продать завод. И судя по переживаниям папы, он боится, что новое руководство может устроить им перемены.

— Как думаешь, — спрашиваю я у Лены шепотом, мы стоим, притаившись в коридоре. — Папу могут уволить?

— Бред, — отмахивается сестра. Хотя по глазам вижу, она тоже встревожена. — У него такая должность, да и возраст. Когда тебе за пятьдесят, вряд ли выгоняют с работы.

Отец у нас работает на заводе инженером-механиком. Он единственный в своем роде там, занимается вопросами новой техники, ее эксплуатации, технического обслуживания и ремонта. Его часто отправляют на различные обучения, в целом, папу очень ценят и он всегда говорил, что могут уволить даже верхушку, а уж его-то, без кого может встать роботизированный процесс, оставят до самой старости. Но если папа переживает, значит, на то есть основания.

— Эй, — Ленка бьет меня по плечу. — Папа у нас крутяшка, забыла? Не забивай голову глупостями.

И я, чтобы не разводить лишние разговоры, молча киваю.

***

На

следующий день, мне приходится снова ехать к Руслану. Он все еще болеет, а его мама активно продолжает заставлять сына есть мед. В этот день мы с ним почти не спорим, зато снова смотрит фильм, обсуждаем разные моменты, а потом я случайно натыкаюсь на гитару. Она стоит в уголке, спрятанная ото всех глаз.

— Значит, тебе всегда нравилось играть? — спрашиваю, проведя пальцами вдоль грифа. И в голове тут же воспоминания появляются, яркие, острые, обжигающие. Особенно тот поцелуй, от которого у меня… нет-нет, ничего у меня не было. Это все предрассудки.

— Я думал стать музыкантом, — отвечает он. Мы усаживаемся на кровать, Руслан кладет гитару между ног, обхватив ее рукой. Он умело проводить пальцами по струнам и тут же морщится. — Черт, звук шалит. Видимо перележала старушка.

— Почему ты хотел стать музыкантом? Чтобы девчонок кадрить? — наши взгляды пересекаются, и у меня снова возникает ощущение, что между нами что-то изменилось или меняется. Вот прямо сейчас. Мы будто подбираемся друг к другу, шаг за шагом, к самым потаенным местам. И это плохо, ведь так можно привыкнуть, а я не хочу привыкать. Не к Соболеву.

— Я уже заметил, что тебе нравятся парни с гитарой, — шутливо отвечает Руслан.

— С чего это? — сглатываю, ощутив как внутри все затрепетало. Черт! И снова это абсолютно нелогичное, ненужное, очень плохое чувство.

— В клубе ты на меня так смотрела, будто еще немного и как ты там пишешь в своих книжках? — Соболев играет плечами, отложив гитару, и принимает такое выражение лица, будто пытается копировать героиню книг. — Ее трусики стали совсем влажными.

— Придурок! — не удержавшись, я в голос смеюсь, а затем бросаю в него подушку.

Руслан уворачивается от удара, продолжая нести пошлые глупости. Его слова подначивают, и я лишь активнее бросаюсь подушками. С виду мы кажемся дурашливыми подростками, но в реальности, я не очень понимаю, в какой момент мы стали другими. Когда пропала искра ненависти. И откуда берется этот смех, шутки, дружелюбные улыбки. Что между нами происходит? Я окончательно запуталась.

— Из-за таких, как ты я и скрываю, что пишу горячие романы, — срывается у меня с горечью в голосе. На самом деле, мне безумно хочется поделиться своим хобби с родней, но я жутко боюсь, что мои страхи окажутся правдой. Никто не поймет. Не примет. Покрутит пальцем у виска. Ведь писать книги — это несерьезно, особенно такие, какие пишу я.

Усаживаюсь на край кровати, тяжело дыша. Мы бегали по квартире, вернее я бегала за Русланом, который активно оборонялся.

— Почему? — он садится рядом и в тот момент, когда наши плечи случайно соприкасаются, тело пробивает волна приятной дрожи.

— Ну это же стремно, что девушка пишет такое. Разве ты не так подумал? Фу! Какая мерзость. Она, наверное, переспала с кучей парней и теперь описывает свой опыт. — Зачем я это говорю? Хотя какая разница? Руслан, итак, знает обо мне больше, чем положено.