Дайсё-ян. Книга первая

Константин Лер

– Не могла. Они ненастоящие.

Столь необычное высказывание приводит девушку в замешательство, чем я и пользуюсь, развивая свою мысль:

– Это всё ненастоящее. Люди вокруг, этот дом, ты!
– Помогаю себе рукой, последовательно показывая на перечисляемые объекты.
– Я - ненастоящий!
– тыкаю пальцем себе в грудь.
– Мне это снится, пока я валяюсь в коме, вызванной голодовкой. Маша, не бывает такого! Чудесного спасения из горящей машины, волшебного исцеления прикосновениями рук, и мгновенного перемещения в пространстве. Генетические

эксперименты?
– киваю на лежащую, на столе, папку, а девушка, проследив за направлением моего взгляда, хмурится ещё больше.
– Чушь! Только, воспалённое подсознание, играющее со мной злую шутку. А девушка напротив - это я сам. Точнее, моя лучшая сторона, добившаяся всего. Сторона, которой я вечно следую, стремлюсь когда-нибудь стать, находясь в теле ЮнМи. А наш перм…, пермп…, перманентный! конфликт - это борьба противоположностей!

А может, и нет никакой ЮнМи. Валяюсь я, настоящий, в какой-нибудь Московской больнице, подключённый к аппарату жизнеобеспечения, а мой мозг сам себя развлекает фантастическими историями про попаданца Сергея. Что я, фантастику не читал, что ли? Или, - выдавливаю из себя насмешливое хмыканье, - у меня шизофрения, подобная той, что была у главного героя в Бойцовском клубе. А ты - Тайлер Дёрден!
– Беру девушку за косу, сжимая в кулаке и слегка тяну вниз, при этом, костяшками пальцев упираюсь ей в грудь.

– Давай, вдарь мне со всей силы! Или, слабо? Карла испугалась?

Маша смотрит на меня потемневшими глазами. В них ни капли эмоций. Только ледяная стужа, пробирающая до костей.

– Пожалуй, ты перешёл все границы, Серёж, - произносит она спокойным тоном.
– Я не буду с тобой драться. Я сделаю иначе.

Девушка, одной рукой, всё ещё держа ЮнМи за пояс, без особых усилий отрывает ту от пола. Игнорируя гневные крики и сыплющуюся на неё брань, заносит в свою комнату. Не церемонясь, кидает на кровать. Затем, идёт в гардеробную, дверь которой открыта нараспашку, и, переступив через гору платьев, ненадолго скрывается внутри. Возвращается она, держа в руке узкий, кожаный ремешок.

ЮнМи, увидев в руках девушки орудие возмездия, и догадавшись, что сейчас произойдёт, пытается сбежать, но вязнет в матрасе.

Мария, спокойным шагом подходит к кровати, наклоняется, и вновь схватив за пояс халата беглянку, переворачивает её на живот. Вжимает трепыхающееся тело в матрас, пресекая, тем самым, попытки к бегству и фиксируя наказуемую. Свободной рукой, с зажатым в ней ремнём, она задирает ЮнМи халат, обнажая розовые ягодицы, размахивается, занося руку с ремнём над головой, и, примерившись, наотмашь, хлещет её по голому заду.

Ты-щь!

Ремень, полоснув по нежной коже, оставляет на ней ярко-красный след, а из уст ЮнМи вырывается протяжный, полный боли, крик.

– А-а-а!

Мария, не обращая внимания на отчаянный вопль, продолжает воспитательный процесс, раз, за разом опуская ремень на покрывающийся алыми полосами зад ЮнМи.

Десять ударов.

Наказуемая больше не пытается вывернуться или закрыться руками. И больше не кричит.

Только доносятся тихие всхлипы из-под подушки, в которую та уткнулась лицом, закусив её край зубами.

Когда экзекуция заканчивается, Мария отпускает ЮнМи, кидает рядом с ней «инструмент для вправки мозгов» и отходит к трельяжу. Возвращается, держа в руке прямоугольник белого картона, который присоединяет к ремню, небрежно швырнув на кровать.

– Мистер Моррис из Universal Music Group был сильно разочарован, увидев тебя пьяной, пристающей к музыкантам, после столь блистательного выступления. Это было видно по выражению его лица, когда мы выходили из ресторана. Я позвонила ему, заверила в единичности подобного случая.

Он очень заинтересован в сотрудничестве с лауреаткой премии Грэмми. На обсуждаемых условиях, представляющих выгоду обеим сторонам. Но, если твои выходки продолжатся, ни о каком сотрудничестве не может быть и речи. И, не только с крупнейшим лейблом Америки. Слухи, от них, пойдут дальше, вниз, и с беспокойной звездой никто не захочет иметь никаких дел. Тебя, просто внесут в чёрный список, в независимости от прежних заслуг.

Мария ненадолго прерывается, о чём-то размышляя, затем, произносит:

– Серёж, плевать на них. Я сама хотела предложить тебе открыть звукозаписывающую студию. И, не в домашних условиях, а в нормальном офисе. Только, после твоих пьянок, моё желание помогать тебе, резко пошло на убыль.

В субботу у меня стрим. А приглашённой звездой должен был быть ты. Ты, и твои песни, которые, хотела тебя попросить подготовить к его началу. И это не одолжение, с моей стороны, но проявление искреннего уважения и внимания к тебе. Сейчас же, твоё присутствие на нём под большим вопросом.

Девушка заканчивает свой монолог, разворачивается, и скрывается в ванной. Когда она выходит из неё, закутанная в полотенце, ЮнМи в комнате уже нет.

Кое-как справившись с замком на стеклянной двери, ведущей на террасу, запираю её изнутри, и, подойдя к своей кровати, валюсь на неё ничком. Шиплю сквозь зубы, когда ткань халата касается рассечённой кожи.

«ГуаньИнь, за что мне всё это?» - мысленно взываю я к своей милостивой покровительнице.
– «Почему мне не дадут спокойно сдохнуть?»

От боли и унижения на глаза наворачиваются слёзы, сдерживать, которые, нет никаких сил. Лежу, реву в подушку, обхватив ту руками.

«Что ж, поделом мне, довыпендривался» - приходит первая разумная мысль о случившемся, когда поток слёз иссякает.
– «И судя по саднящим ягодицам, выпорола меня Маша вполне реально»

Как ни странно, никакой ненависти, или, иных, отрицательных чувств к Марии не испытываю. Наоборот, в голове образовалось некое просветление, вперемешку со слоновьим спокойствием. От алкогольного опьянения, тоже, не осталось и следа.