Дайсё-ян. Книга первая

Константин Лер

Я гулял и вдруг сорвался с крыши

Эх, душа летит, а грудь не дышит

Жаль, что крик мой так и не услышат

Все мои семнадцать этажей

Распугав на синем небе звезды

Я лечу, проламывая воздух

Кто рожден летать не может ползать

И я лечу, лечу, лечу, лечу...........

Навстречу

мокрому асфальту ей богу

Пусть брызнут радостные капли на стены

Свою телесную закончу дорогу

Кровавой кашей на земле

Я словно бабочка над миром порхаю

Одно короткое мгновенье порхаю

Мой черный праздник я сегодня летаю

Как жаль что в жизни только раз...

«Надо записать! Пусть, чернуха, но когда меня следующее озарение настигнет?»

Представляю себе последствия публичного исполнения этой песенки, например, в Корее, и невесело усмехаюсь.

«Это бомба. Покруче ядерной. Если, захочу уничтожить Корейский генофонд, обязательно её запишу и выложу в сеть. Местным школьникам, однозначно, понравится. Вместо снижения количества суицидов, будет их всплеск. Те, радостно примутся прыгать с крыш и мостов, напевая полюбившийся мотив, прославляющий краткий миг воспарения. И никто не задумается, что песня не об этом. Есть в тексте второй смысл, лежащий там, на самом дне: Рождённый ползать - летать не может. Одаренный богиней, но не использующий дар по назначению, обречён. Мне никогда не прыгнуть выше своей головы, в безнадёжной попытке взлететь ввысь. Падение неизбежно»

Открываю глаза собираясь слезть с парапета, как их, внезапно, застилает пелена, а горизонт начинает уходить вверх. Словно пропеллерами, машу руками в попытке удержать равновесие, и, непроизвольно, делаю шаг вперёд. К сожалению, под ногой лишь пустота.

– Твою же ж!

Уже падая с крыши, ощущаю рывок. За ним, ещё один. Краткий миг полёта, и я валюсь за ограждение. Со стороны, где жизнь. Ошарашенно смотрю на Марию, наклонившуюся над ЮнМи, и держащую ту за пояс халата, за который, по всей видимости, она её и поймала, сумев уберечь от неминуемой гибели, после встречи с бездушным асфальтом, у подножия дома.

– Серёж, ты с ума сошёл? Стоило на тебя руку поднять в воспитательных целях, так сразу всё, с крыши прыгать?! Хорошо, что меня Карл предупредил. Еле успела.

«Блин! Ведь именно так всё и выглядело, на её взгляд» - догадываюсь я о причине словесного потока, льющегося из Машиных уст.
– «Попытка свести счёты с жизнью, на фоне смертельной обиды, нанесённой при помощи ремня. И кто из нас теперь выглядит идиотом?»

– Маша, спасибо. Я не собирался с крыши сигать. Я песню сочинял! Просто, голова закружилась, и не удержал равновесие.

Девушка смотрит на меня удивлённым взглядом.

– Ну ты и место выбрал, для творчества!
– разрождается она новой, полной возмущения, тирадой. А не успей я вовремя? Мне что, за тобой прыгать, в воздухе ловить?

– А ты можешь?
– отвечаю вопросом на вопрос, заинтересованный столь неожиданным высказыванием.

– Могу, - нехотя, отвечает Маша.
– В крайнем случае.

Вспоминаю костюм, в который была одета девушка, в нашу предыдущую встречу, на террасе. А затем, слова полицейского,

в парке, про ловлю преступников. Присоединяю к ним необычные способности, и картинка складывается воедино.

– Так ты, что-то вроде местной суперменши? Преступников по ночам выслеживаешь?
– задаю ей прямой вопрос.

– Выслеживала, когда-то, - садясь возле меня, на стеклянную поверхность крыши, и прислоняясь к парапету, отвечает Маша.

На ней надета белоснежная пижама, на которой, при соприкосновении с пыльной поверхностью, остаются грязно-тёмные пятна. Девушка, не обращая на такую мелочь внимания, продолжает свой рассказ.

– Помнишь, про три года в отпуске?

Киваю.

– Я имела в виду свои ночные похождения. Не смотря на ежегодно публикуемые статистические отчёты и рейтинговые таблицы, Нью-Йорк, отнюдь, не является настолько безопасным городом, каким его выставляют официальные источники. Уровень преступности здесь достаточно высок. Хотя, скажу не без гордости, в 2015-м году, именно благодаря мне, он занял двадцать второе место по безопасности в мире, - девушка вздыхает.
– С тех пор многое изменилось. Не в лучшую сторону. А после вчерашнего инцидента в парке не выдержала, взялась за старое. Больно выбесили те ублюдки!

– Почему же ты бросила ловить преступников?
– интересуюсь у Маши, переворачиваясь с бока, на котором до этого момента лежал, на спину, в попытке усесться рядом с ней. «Цыкаю» от боли, и возвращаюсь в исходное положение. Маша, с беспокойством смотрит на мои попытки устроиться поудобнее, затем не выдерживает.

– Можно взглянуть?
– кивком головы указывает девушка на «предмет» своего интереса. Переворачиваюсь на живот и осторожно задираю полу халата, обнажая багровеющие ссадины. Маша тихо ойкает, закрывая ладошкой, приоткрытый от удивления, рот. А её широко распахнутые глаза становятся похожи на два блюдца, наполненных синевой.

– Это глупо прозвучит, но мне самой больно от осознания того, что натворила, - произносит она, «налюбовавшись» на дело рук своих.
– Не стоило настолько сильно прикладываться ремнём к твоему заду. У нас аптечка внизу, позволь помочь тебе, хотя бы, обезболивающей мазью из неё.

«Понятное дело, прикоснуться ко мне она не сможет, а намазаться я и сам в состоянии» - одёргивая халат и разглядывая кающуюся девушку, размышляю я о классическом, психологическом выверте: сперва наказать, затем, когда придёт осознание содеянного, пожалеть.
– «Только, не поздно ли кулаками махать, после драки? Особенно, когда наказывать было за что, пусть, и не настолько сурово. Послать её подальше, что ли, с такой помощью? Так ведь, обидится. Она, совершенно искренне предлагает помощь, пытается исправить ситуацию, подставляя себя, а я в позу встану? Лишь, подтвержу свой статус эгоиста. Что ж, с ней не впервой»

– Хорошо, Маша. Только, сперва, выслушай меня, пожалуйста. Скорее всего, после произнесённых слов, ты расхочешь помогать мне.

– О чём ты, Серёж?

– Я завидую тебе. Отсюда, такой перекос в поведении, выливающийся в злобу. Во всяком случае, мне так кажется, - пожимаю плечами, насколько это возможно лёжа на животе, с ладонями, подпираемыми подбородок, показывая сомнение в собственных словах.
– Другого объяснения, почему я так к тебе отношусь, у меня нет.

Открываться всегда нелегко. А признаваться в своих негативных чувствах к человеку - ещё труднее. Особенно, в таких, как зависть. К счастью, с Машей мне сильно повезло. Она из тех людей, кто, в любой ситуации поступает здраво. И сопереживание - одна из её сильных черт. А ещё, проницательность.