Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
В день суда над Джорджем Благге Екатерина пришла к Генриху. Он был напряжен и злился на себя самого за то, что не имеет возможности вмешаться.
— Но я не могу нарушать правила суда, — со вздохом проговорил король, запустив очередной шар.
Они играли в кегли; кроме них, в аллее никого больше не было. Генрих то и дело оглядывался через плечо, ожидая увидеть гонца с новостями, так как распорядился, чтобы его незамедлительно оповещали о ходе процесса.
К одиннадцати они вернулись в королевские покои
— О мой Кабанчик, мой бедный Кабанчик! Ублюдки! Я так и знал, что его не оправдают.
Екатерина окаменела от шока. Они посмели нанести удар так близко к королю, и это сошло им с рук! Сердце ее обливалось кровью за Джорджа Благге.
Новость распространилась быстро. Не прошло и получаса, как доложили о приходе сэра Джона Расселла, лорда-хранителя личной печати, и тот, к изумлению Екатерины, опустился на колени перед королем.
— Ваше величество, — настоятельным тоном произнес сэр Джон, — от имени многих членов Тайного совета я пришел просить вас о милости к Благге.
— Я должен проявить милость к еретику? — спросил Генрих.
— Он не больший еретик, чем я, сир, и многие другие при вашем дворе, — ответил сэр Джон. — Его слова были намеренно искажены людьми, которые думают только о своих амбициях.
Екатерина внутренне аплодировала Расселлу и пристально вглядывалась в лицо Генриха.
— Ваше величество лишь укрепит свою репутацию, если воспользуется прерогативой монарха давать помилование, — заявил сэр Джон и, покорно склонив голову, молча ждал решения короля.
Генрих кивнул. Путь ему был указан.
— Вы хорошо сделали, что пришли ко мне, — сказал он. — Я прощу его. Составьте документ и принесите мне на подпись и для проставления печати. И вот еще что, Расселл, я благодарю вас.
Лорд-хранитель личной печати встал, поклонился и торопливо вышел. Минуло всего несколько минут, и он уже вернулся с грамотой о помиловании.
— Пошлите за лорд-канцлером, — приказал король церемониймейстеру своих покоев.
Ризли явился — шумный, суетливый, как обычно, самодовольный — и встал на колени.
Генрих протянул ему бумагу с помилованием:
— Передайте это коменданту Ньюгейта и прикажите ему отпустить Джорджа Благге.
Все пережитые печали стоили того, чтобы увидеть в этот момент лицо Ризли. Он не мог скрыть возмущения и ярости.
— Ваше величество, я бы попросил вас подумать…
— Я уже подумал! — оборвал его Генрих голосом твердым как сталь. — А теперь идите. Я хочу, чтобы Благге вернулся сюда немедленно.
Взгляд Ризли мог бы повергнуть в бегство армию, но не смутил Генриха, который сурово взирал на лорд-канцлера, пока тот не удалился.
Ближе к вечеру Благге явился в покои Генриха и смиренно пал на колени. Это был полный и добродушный с виду мужчина, действительно чем-то напоминавший животное, от
— Ах, мой Кабанчик! — приветствовал его Генрих. — Не могу передать, как я рад тебя видеть.
— Не могу подобрать слов, чтобы выразить, как я благодарен вашему величеству за проявленное ко мне милосердие, — со слезами на глазах проговорил Благге. — Если бы вы не отнеслись ко мне лучше, чем епископы, вашего Кабанчика поджарили бы.
— Никогда не прощу тех, кто поступил так с тобой, — сказал Генрих.
Поддавшись внезапному порыву, Екатерина упала на колени рядом с Благге:
— Сир, могу я смиренно просить вас о милости для мистера Благге в качестве компенсации за перенесенные им горести?
Кабанчик с благодарностью смотрел на нее. Екатерина почувствовала в нем горящий дух, ведь они оба немало претерпели от недоброжелательства консервативной фракции.
Генрих заулыбался:
— Великолепная идея, мадам. Я найду какой-нибудь доходный пост для моего Кабанчика.
Благге, заикаясь, поблагодарил и ушел.
Печально, но Анну Аскью спасти было не так просто. Она, бедная душа, не могла рассчитывать на снисхождение.
За четыре дня до назначенной казни Екатерина созвала в кабинет дам, разделявших ее взгляды. Некоторые знали Анну и глубоко переживали, хотя и старались скрывать свои чувства.
— Послушайте, — сказала Екатерина, — ни одна из вас не пойдет на Смитфилд. Никто не должен видеть, что вы как-то связаны с Аскью или симпатизируете ей. Это приказ. Прошу исполнить его.
Все согласились, некоторые одобрительно кивали, другие явно расстроились. Екатерина не сомневалась, что они не ослушаются ее. Однако, когда настал день казни, она заметила отсутствие герцогини Саффолк.
— Кто-нибудь видел ее? — нервно спросила Екатерина.
Никто не видел. Некоторые думали, что она уехала в Саффолк-Плейс, свою лондонскую резиденцию, чтобы повидаться с сыновьями. Екатерина горячо надеялась, что это правда.
Час она провела на коленях в своей молельне примерно в то время, когда, по ее подсчетам, зажигали костер. Екатерина просила Всевышнего даровать Анне силу вынести страшное испытание. Потом принялась за чтение, чтобы отвлечь свои мысли от происходившего в каких-то двух милях от Уайтхолла.
В середине дня Екатерина решила прогуляться по саду. Спустившись по личной лестнице, она едва не столкнулась с леди Саффолк.
— Прошу прощения, ваша милость! — воскликнула та. Выглядела герцогиня какой-то серой.
— Вы больны? — спросила Екатерина, и подозрения в ней усилились.
— Не больна, нет, — ответила герцогиня, поморщившись. — Простите, мадам. Я ослушалась вас и глубоко пожалела об этом. Никто не узнал меня, клянусь. Я оделась в траурное платье и накинула на лицо густую вуаль. Но этого было недостаточно, чтобы оградить меня от ужасного зрелища… — Она начала всхлипывать, а потом разрыдалась. — О, это было омерзительно!