Дело мертвого дракона
Шрифт:
– Лер, ты как?
Девчонка с неудовольствием косится на меня, потом на Сашку… А потом достаёт из кармана куртки смартфон и в упор глядит на Влада.
– Номер давай, – говорит она спустя пару мгновений, когда становится ясно, что парень таки не умеет читать мысли. – Позвоню.
Голос у неё негромкий, хрипловатый и вызывает у меня ассоциации с плюшевыми медведями. Влад спохватывается и принимается диктовать цифры, а я обхожу его и иду к машине. Гошка, сообразив, что хозяйка куда-то направилась без него, тут же выскальзывает из Леркиных рук и с сердитым писком несётся следом. А я
– Теперь он тебя будет меньше бесить? – интересуюсь я, устраиваясь на пассажирском сиденье.
Сашка тяжело вздыхает и отворачивается от окна.
– Теперь, боюсь, я его возненавижу.
Вот и поговорили.
Курсы арендовали несколько классов у бывшего Дворца пионеров – здоровенное такое здание, в котором лепнина и колонны мирно соседствуют с решётками на окнах первого этажа и коробками кондиционеров на втором. Дополняют декор потрескавшаяся жёлтая краска на фасаде, обрывки бело-красных полосатых ленточек на перилах крыльца и таблички: «Осторожно, возможен сход снега с крыши!» А ещё объявления и афиши, в том числе нужная нам бело-красно-зелёная со стрелочкой и номером кабинета.
В просторном полукруглом холле за рамкой металлодетектора скучает одинокий охранник, но вопросов он не задаёт, только просит надеть бахилы. Стрелочки уверенно ведут нас по гулкому мраморному полу к широкой лестнице с мраморными же перилами, на второй этаж и к узкому письменному столу, за которым сидит улыбчивая девушка в белой блузке с синей вышивкой. Рядом с ней стоят несколько лоскутных кукол, а для тех, кто всё ещё сомневается, на стене приклеен большой плакат с очередной стрелочкой, извещающий, что приём документов на курсы «Берегиня» расположен именно тут.
У стола уже скопилась очередь из двух человек, ещё трое заполняют договоры об оказании образовательных услуг, пристроив документы кто на сумке, кто на перилах. Мы, как умненькие, всё распечатали и заполнили заранее, теперь остаётся только назвать фамилии, сдать бумажки, получить в ответ ещё одну рекламную брошюру, потолще, и топать в класс, учиться магии.
Звучит-то как…
Я прохожу процесс идентификации без проволочек: называюсь, отдаю договор, получаю описание курса и направление на раздевалку и кабинет, где будут проходить занятия, благодарю в ответ на пожелание успехов и уступаю место Лерке. Та выкладывает на стол документы в прозрачном файле и молчит. Девушка, которой сбили алгоритм, на миг зависает.
– Фамилию, Лера, – подсказываю я. Она зыркает на меня недовольно, но нехотя бурчит:
– Соколова.
Девушка просматривает список, хмурится, и я тихонько вздыхаю, понимая, что самостоятельно деточка пояснять не собирается.
– Она несовершеннолетняя. Разрешение и копия паспорта матери в файле, по телефону нас заверили, что её личное присутствие не требуется.
Девушка благодарно кивает, заглядывает в другой список и отмечает там Лерку галочкой. Потом быстро просматривает документы, откладывает их в отдельную папочку и снова улыбается, протягивая Лерке брошюру:
– Добро пожаловать на курсы «Берегиня»! На наших занятиях всегда очень тёплая атмосфера,
Лерка разворачивается и так же молча уходит в направлении класса. Девушка запинается, вопросительно смотрит на меня, и я развожу руками:
– Трудный подросток.
Она понимающе кивает, чуть наклоняется и, хотя кроме нас двоих у стола никого больше не осталось, понижает голос:
– У нас ещё психолог принимает, по пятницам. Для учениц курсов консультации бесплатные.
Я едва удерживаюсь от вздоха, молча киваю и иду догонять Лерку.
Если честно, при первой встрече мне тоже показалось, что ей нужна помощь специалиста: поздороваться она и не подумала, на вопросы отвечать не стала, а потом и вовсе вышла из комнаты, пройдя мимо меня, как мимо пустого места. Сашка с мамой наперебой принялись извиняться, пояснять, что у девочки сложный характер, проблемы с общением, тяжело складываются отношения с людьми… Впрочем, уже на второй встрече Гошка решил, что Лерка достойна взять его на ручки, и мало-помалу оказалось, что я тоже достойна – хотя бы пары слов за полчаса. Спустя месяц со мной даже начали иногда здороваться и делиться мыслями о том, что подобает и не подобает Настоящей Ведьме.
Чем ближе я знакомлюсь с Сашкиной семьёй, тем более склоняюсь к мысли, что девчонку просто избаловали – как же, младшенькая да при двух старших парнях. Во всяком случае никаких подтверждённых диагнозов у Лерки нет, тем более что как раз с психологами она общается нормально: соображает, видимо, что эпатировать публику – одно, а вот намёки на проблемы с головой даже ведьме не нужны. Что же касается характера…
Шестнадцать лет, чего уж. Все такими были.
Ну или почти такими.
Увы, курсы уже оплачены, Кощеев завтра будет интересоваться подробностями, а Сашка ужасно расстроится, если я вдруг решу, что перспектива торчать в одном помещении с трудным подростком меня не радует.
Отступать некуда.
Размышляя таким образом, я вешаю пальто в раздевалку, разрешаю Гошке вылезти из сумки и забраться на плечо и подхожу к учебной комнате. Она точно такая, как на фото в буклете: большая, светлая, на всех стенах полки, на всех полках – куклы. Левую половину помещения занимают столы со всякими лоскутками-бусинками-клубочками, в правой – на ковриках, подушках и креслах-мешках рассаживаются будущие соученицы: трое девчонок старшего школьного возраста, пятеро плюс-минус мои ровесницы, ещё несколько человек постарше и одна явная пенсионерка. Все робко улыбаются, тихонько переговариваются, с интересом оглядываются по сторонам, на моё пожелание доброго вечера приветливо откликаются.
И посреди всего этого уютного мирка – Лерка. Чёрная куртка валяется слева, чёрные ботинки стоят справа, трогательно голубея бахилами. Сама девица с ногами устроилась в большом розовом кресле в цветочек и сосредоточенно читает книгу в чёрной обложке, натянув на голову капюшон чёрной толстовки и полностью игнорируя окружающих. Те на неё косятся – кто опасливо, кто пренебрежительно.
Гошка радостно чирикает. Лерка отрывается от чтения, замечает меня, молча сдёргивает куртку с соседнего кресла и кивает, после чего снова утыкается в книгу.