Демоны Кушань
Шрифт:
Люй Инчжэнь смотрела на исказившееся от гнева лицо главы Асюло, пребывая в не меньшем удивлении. Что происходит? Почему один из самых яростных в Трёх мирах клинков оказывается бессилен и не может навредить ей?
Неясная тень мелькнула у неё перед глазами — рядом объявился асур, выглядящий очень молодо. Он прикрыл её собой, заставив главного демона Кушань отозвать оружие.
— Что тебе нужно?
— Тёмный владыка, я пришёл доложить — господин Сюэ ушёл к Небесному городу.
Сюэ? Люй Инчжэнь взглянула на поспешно
Чужая рука коснулась больного плеча, едва не лишив сознания.
— Эй… — пришедший во дворец щёлкнул пальцами у неё перед носом, заставляя сосредоточиться на происходящем в комнате, — почему ты всё ещё здесь?
Раскосые глаза асура искрились едва сдерживаемым смехом, хотя он и выглядел серьёзным. Видимо, успел разглядеть её наряд? Люй Инчжэнь непроизвольно прикрылась руками и попятилась к двери. Ответ на свой вопрос она уже получила — Цуймингуй собирался напасть на Девять Сфер.
Было бы неплохо сейчас покинуть дворец. А ещё лучше Кушань.
Второй день подряд Мэн Цзеюй сидела на склоне бывшего Пика пустоты и зализывала рану. Удар дицзы пришёлся чуть ниже лопатки — там сильно ныло ушибленное ребро, не позволяя быстро двигаться. Когда она приняла человеческий облик, до самого заката тихонечко скулила, прижавшись здоровым боком к прогретым за день камням. Потом стало легче, но бежать по-прежнему резво она не могла. Пришлось остаться на месте ещё на одну ночь, а затем и на день.
Всё это время Мэн Цзеюй вполголоса проклинала небожителя, поручившего такое сложное дело. Но когда жемчужина в серьге вздрогнула, оживая, она прикусила язык от испуга — неужели почувствовал её настроение?
Вынув жемчужину из оправы, лиса подула на неё, дождавшись ровного свечения, и вежливо произнесла:
— Приветствую господина!
— Оставь приветствия при себе, — недовольно отозвался небожитель. — Лучше скажи, что видела на Кушань?
— Цуймингуй, похоже, вернулся.
— Это всё?
Не удивился? Вот древний лис! Зачем тогда гонял на Кушань, если сам давно знал?
— Мм… — она потёрла кончик носа пальцем, соображая, чего от неё ждут. — Ещё видела женщину в красном. Похоже, асуры издевались над ней, заставляя сплавляться на бамбуковом стебле.
— Ты выполнила поручение?
Ах, вот, о чём он беспокоится!
В подробностях изложив суть разговора с курчавым асуром, Мэн Цзеюй ждала похвалы, но получила в ответ полное равнодушие: небожитель не выявил ни капли радости или удовлетворения. Зато выдал ей новое поручение.
Кем же он был в прошлой жизни? Бесчувственным камнем у небесной реки?
Жемчужина погасла, стоило небожителю замолчать. Как всегда не попрощался… Взглянув на неё, Мэн Цзеюй раздражённо сплюнула под ноги. Новое поручение выглядело
Впрочем, она зря переживала. На исходе второго дня перед нею объявился уже знакомый асур, хозяин зловещей дицзы, ранящей ничуть не хуже духовного меча.
Смерив Мэн Цзеюй пренебрежительным взглядом, он сообщил:
— Тёмный владыка велел передать: если найдёшь и передашь на Кушань ту небожительнцу, что была с тобой, получишь родную сестру.
Мэн Цзеюй внутренне обрадовалась, но не показав виду, проворчала:
— Где же я тебе найду её? Она сорвалась в пропасть. А пропасти на Кушань достигают мира смертных.
— Там и поищи, — с кривой усмешкой посоветовал тот.
— Целый год искать можно…
— А нечего было прыгать на небесную деву, — отмахнулся от неё асур, собираясь уходить.
— Эй, постой! — Мэн Цзеюй ловко вцепилась в рукав чужого шэньи. — Передай сестре от меня подарок.
Сняв серёжку, она протянула её асуру. Тот нехотя принял украшение, повертел его в пальцах, словно пытаясь определить — есть ли в этом предмете духовная сила, но не обнаружил ничего и засунул за широкий пояс. После чего благополучно растаял в надвигающихся на Кушань сумерках.
Мэн Цзеюй едва не подпрыгнула от радости — тяжёлое поручение обратилось в самые лёгкие из всех случавшихся в её жизни переговоров! Не веря собственному счастью, разведчица лисьего клана резво побежала с горы, больше не обращая внимания на ноющую от ушиба кость.
Болезнь тела для любого бессмертного так же противоестественна, как вечная жизнь для обыкновенного человека. Можно расколоть дух или повредить даньтянь, возмутить ци или запустить её обратное течение. Можно, наконец, неправильным совершенствованием уничтожить духовые способности. Но нельзя страдать от перелома!
Наблюдая, как болезненно морщится небожительница, Мэн Чажан едва не скулила в голос. Как помочь, если вливаемая духовная энергия тут же вытекает из нижнего даньтяня, словно из дырявого чана?
Провозившись с ней до полуночи, лиса не вытерпела — отойдя в дальний угол Павильона безвременья, прошептала заклинание и вынула последнюю фалангу из мизинца на левой руке. Палец усох на глазах. Так случайно обломанная садовником ветка теряет все соки и цветущий вид к закату, не перенеся полуденной жары.
Когда Мэн Чажан поднесла окровавленную кость к небожительнице, та отшатнулась в ужасе.
— Не бойся, госпожа! Это лисья кость. Моя кость. Она исцелит тебя.
— Не надо… мучить себя… ради меня.
— Лисы всегда возвращают долги, госпожа.
— Ты ничего не должна мне, — небожительница всё ещё не позволяла подойти ближе, выставив перед собой дрожащую руку.
— Прости, госпожа, — лиса обошла её сзади и, направив поток ци в средний даньтянь спасительницы, обратила кость в чистую энергию.