День гнева
Шрифт:
– Ребенка-то зачем сюда, бабуля? Здесь убийство!
42
Этот кабинет был значительно скромнее. Вместо неохватного ковра во все пространство - двухцветная дорожка от двери. Вместо деревянных панелей по стенам - экономичная клеевая краска зеленого цвета, вместо пяти телефонов - только два. Да и размером сильно поменьше. Плейбой Дима шел вдоль стены, ведя ладошкой по шершавой поверхности. Дошел до окна, глянул на здание Политехнического музея.
– Да, заделали они тебя, браток, - сожалеючи,
– Им помещения нужны - второе Министерство размещать, - объяснил официальную причину своего переезда Англичанин Женя.
– Угу, - будто соглашаясь, принял информацию к сведению плейбой. Так ведь и в отставку тебя могут отправить, предварительно объяснив, что в связи с реорганизацией республиканской конторы, генералов шибко прибавилось.
– Могут, - согласился Англичанин.
– Но пока не отправят из-за того, что это может выглядеть поспешным и подловатым сведением счетов. А потом, Дима, поздно будет.
– Надеешься? Ну-ну, - плейбой бухнулся в кресло и устроил ноги на журнальный столик. Полюбовался на свои двухцветные макасины и белые нежные носки, сложил скрещенные пальцы на животике и спросил:
– Докладывать?
– Я в курсе.
– А подробности?
– Стоит ли?
– Крови боишься, Женя? Неприятны подробности рутинных убийств? Ты же планируешь и разрабатываешь их, ты же команду даешь на их исполнение!
– Не ори, а?
– попросил Англичанин Женя.
– Головку в песок не след прятать. Мы сильно замазаны, Женя, замазаны уже бесприказно. От нас в момент откажутся.
– К чему ты все это говоришь?
– К тому, что нам с тобой - концы рубить надо. И как можно быстрее развязаться с их вонючими деньгами.
– С деньгами, Димочка, кончено. Основная часть - за бугром, часть здесь надежно пристроена. А вот насчет концов ты прав. Ликвидация всех связей по финансовым операциям, ликвидация основных звеньев нашей связи с ними и их связей с людьми, могущими компрометировать их бескорыстность и идейность - вот наша задача сейчас.
– Зачем они нам, Женя?
– Мы без них пропадем, Дима.
– Так же как они без нас, - добавил плейбой.
– Резонно, - согласился Англичанин.
– С подробностями-то зачем навязывался? Есть что-нибудь беспокоящее?
– Все-таки приятно с тобой работать, - признался Дима.
– С ходу и хорошо сечешь. Да, Женечка, Смирнов беспокоит.
– Страшнее кошки зверя нет.
– Именно так. Нет. Ты же сам понимаешь, что будь у него им же натасканные опера, кот Смирнов захлопнул бы мышеловку обязательно. А в ней оказались бы мышки. Ты да я, да мы с тобой.
– Как ты думаешь, он сфотографировал Майорова?
– Конечно, засек.
– Я тебя не по фене спрашиваю, а по-человечески:
– Все может быть.
– Информация к размышлению. Твоему размышлению, Дима.
– Мне как всегда грязная работа?
– Ага.
– А как насчет Смирнова?
– ненавязчиво давил плейбой.
– Операцию с исполнителем он провел на высочайшем уровне. Если бы не подсказ, сидеть бы нам в дерьме. Что же с ним делать? А вот что: неназойливо предоставить ему информацию - не дезу, а подлинную информацию - о том, что денежки ушли, и он успокоится. Ведь его для поиска денег наняли?
– Для денег, - подтвердил плейбой.
– Но вот вопрос. Успокоится ли? Если он умен и высокопрофессионален (а он умен и высокопрофессионален), то и наверняка просчитал, что до денег ему уже не добраться. А гон продолжает, самый активный гон. Зачем?
– Скорее всего оправдывает свою репутацию.
– Неправда ваша. Я думаю, что понял его, Женя. Он до нас с тобой хочет добраться. И в глотки наши вцепиться. И удавить до смерти. Ты представляешь, с какой плебейской яростью ненавидит нас этот мент?
– За что же он нас ненавидит, Дима?
– За белые воротнички, за хорошие костюмы, за недавнюю всесильность, за скоростные автомобили, за чистые носовые платки, за безграничную информированность... А в общем, за все.
– И за то, что люди убивали, - дополнил список Англичанин Женя и, откинувшись в кресле, весело посмотрел на плейбоя Диму.
– А он не убивал?
– Он убивал на войне, в бою, в схватке, убивал врагов. Лицом к лицу. А мы хладнокровно и расчетливо организовывали политические убийства...
– Врагов, - перебил плейбой.
– Ой ли? А вчерашняя парочка трупов - враги?
– Вчерашняя парочка - законченные мерзавцы. Им не следовало жить.
– Ты господь Бог, Дима?
Плейбой выбрался из кресла и, засунув руки в карманы, начал, ставя свои башмаки вплотную один за другим, измерять длину ковровой дорожки, про себя добросовестно считая. Дошел до двери, сообщил:
– Двадцать один. Считай, двадцать на тридцать. Шесть метров ей длина.
– Делать ноги пора, Дима, - вдруг сказал Англичанин.
– Не боишься вот так со мной, до дна, а, Женя?
– Не помню, у какого-то советского писателя прочел про то, каким захватывающим в детстве было для него чтение выпусков о знаменитом сыщике Нике Картере. И этот писатель описывает запомнившуюся обложку одного из выпусков, на которой стоящий на обрыве громадный негр в могучих своих ручонках держит над пропастью Ника Картера, который из пистолета целит опять же негру прямо в лоб.
– Я - негр, а ты - Ник Картер?
– молниеносно среагировал плейбой.