День щекотуна
Шрифт:
– Язы-ы-ык проглоти-и-ил?!!
– бесновался тем временем Чувак.
– Никак нет!
– перебросив растерянный взгляд с портрета на генерала, ответил я, - Не проглотил!
– А чего тогда не отвечаешь?
– поубавил пыл Мыкола Генрихович, -Я спрашиваю: жопу что ли своим больничным вытирал?!
– Никак нет!
– взволнованно переминаясь с ноги на ногу, блеснул я лаконизмом.
– А почему тогда твой больничный такой изжульканный и говенно вонючий?!
– последовала озвучка претензий.
– Так это.., - почему-то обернувшись
– Подсказать?
– медовым голоском справилась стервозина.
– Не надо!
– как обрубил я и тут же, к собственному облегчению, нашелся с ответом: - Товарищ генерал!
– начал я, уняв блудоумие, - Это он оттого такой сморщенный и говенно вонючий, потому что я его по оплошности закапывал в кашпо с декоративным дерьмопахом!
– А-а-а... Ну тогда все ясно... Молодец, что признался!
– смилостивился Чувак и, перебарываябрезгливость, зажал одной ладонью свой кукольный нос, а двумя пальцамидругой защипнул больничный за краешек и внес его в поле своего зрения...
Пока умиротворенный генерал напряженно вчитывался в вертикально свисающую из его пальцев фальшивку, яумудрилсянеоднократно обдразнить невозмутимую Кассиопею фигами и демонстрацией высовываемого на полную длину языка...
– Да-а-а.., - сбрасывая на стол морщинистую бумаженцию, вымолвил Чувак, - Внематочная беременность... Ну, да ладно... Прокатит. Сдашь декану. Пусть оприходует. Скажешь, что я дал добро.
А так-то... Надеюсь, что ты, Снегопадов, на самом деле не беременный.
– Да как мо-о-ожно-о(?!!), Мыкола Генрихович!
– недоуменно разведя руки, произнес автор сих правдивейших слов.
– А признайся, в какой подворотне купил свой больничный?
– пристально взглянув в мой единственный глаз, поинтересовался ректор.
– Невдалеке от сквера имени Чайковского, - повинно вымолвил я, - Рядом с магазином "Канцерогенные продукты" та подворотня. А в ней бомж. Он и готовит фальшивки...
– Постой-постой!
– оживился Чувак, - А не Чуваком ли АнонимомГенриховичем кличут того бомжа?!
– Не знаю, - вновь устремив взгляд на портрет душегубки Дедморозовой, признался я.
– Ну, здоровенный, мордатый, вечно поддатый, вечно ворчит.., - постимулировал мою память Мыкола Генрихович, - У него еще бородавка на левой ноздре!
– Точно!
– вспомнив примету как наяву, воскликнул я, - Была бородавка! На левой ноздре! Где-то с горошинку!
– Он!
– возликовал Чувак, - Братец мой единокровный Аноним! Мы ж с ним единоутробные двойняшки!
Еще пойдешь, Снегопадов, к нему - передавай от меня горячий привет! Скажи: мол, у Мыколы все нормально! Спроси: чего, мол, к Мыколе в гости не заходишь?..
Ишаковна, - переключив внимание на Кассиопею, обратился к ней генерал.
– Да, Мыкола Генрихович, - отозвалась на удивление мне навеличенная скотским отчеством Касса.
– Помнишь Анонима?!
– ностальгировал хозяин кабинета.
– А то как же?!
– с восторгом
– Да-а-а.., - с грустинкой протянул Мыкола Генрихович, - Что-о(!) жизнь с людьми делает... Кто бы мог подумать, что бравый командир воздушно-десантной дивизии свяжется с педерастическими мошенниками и, наплевав на семью и обороноспособность горячо любимой Родины, будет во обогащение этих самых извращенцев стряпать в подворотне контрафактную документацию?!
Э-э-эх-х(!), Аноним-Аноним... Мало тебя в детстве папаня драл. Все мне да мне перепадало!..
Снегопадов, - Чувакустремил на меня тоскливый взгляд.
– Да, товарищ генерал!
– не промедлил я отозваться.
– Забеги-ка в подворотню к Анониму. Да и угости его бутылочкой водки с квадратным тортом! Пусть вспомнит далекое детство! Несказанно обожал он квадратные торты! А вот от круглых раздражался вплоть до истерики...
– Забегу на днях и... угощу, - посулился я.
– Нет, лучше не на днях, а сегодня!
– последовало уточнение, - Наплюй на занятия и прямо от меня дуй через магазин к Анониму!
– Будет исполнено... сегодня!
– заверил я, хорошо понимая, что перехваченной до стипендии у Витьки Витькина пятисотрублевки на поллитровку и торт несомненно недостаточно.
– Ой! Деньжат же на угощение надо!-звонко хлопнув себя ладонью по лбу,обеспокоился Чувак и без промедления вынул голубой в белый крупный горошек бумажник.
– Не надо, - заартачился было я, - Есть у меня... деньги.
– Вижу ж, что брешешь. Не красиво,- протягивая пару тысячных купюр, пристыдил Мыкола Генрихович, - Бери-бери!
– Но этого ж... много.., - поскромничал ваш, читатель, покорный слуга.
– Денег много не бывает!
– хохотнув, произнес генерал, - Дуй, давай, к Анониму! Сдачи не надо.
И я сунулбанкнотыв брючный карман,стушевавшись от нащупанной в нем упакованной в презерватив кривой капустной кочерыжки, впопыхахвсученной мне престарелой секретаршей Генриховича Патрикеевной.
– Чего там у тебя(?), Снегопадов, - указывая пальцем на мой вспученный карман, поинтересовался Чувак.
– Да так.., - замялся я, вынимая кочерыжку с зацепившейся за презерватив стыдобищно грязной ищербатой расческой, тоже полученной от Патрикеевны.
– Ва-ау-у!
– восхитился Чувак, - Кака-а-ая-я компози-и-иция-я! На сотню баксов, пожалуй, потянет! Чье произведение?!Не скульптора ли Церетели?!
– Не знаю, - застыв изваянием,я не находил для ответа ни мыслей, ни слов.
– Ну, колись!
– наседал Генрихович, - Где шедевр приобрел?! Не на аукционе ль? Что-то подобное хочу!
– Хотите(?), дарю!
– протягивая генералу дурацкую композицию, расщедрился я.
– Да ты что-о-о(?!!), Снегопа-адов! Этакий ценный подарок! Не смею принять!
– заотнекивался генерал, - И все-таки, чья же это работа?!