Десять кругов ада
Шрифт:
Приглашенные маялись на жестких стульях в зале, покашливали от напряжения, казались на редкость молчаливы и собранны. Все они, даже те, что вчера были блатными и дерзкими, в этот день становились испуганными и робко заглядывали в глаза сидящим перед ними офицерам. Еще бы - сейчас решалось главное преждевременный выход на волю.
Воля. А значит, судьба их дальнейшая. Здесь она остановилась и могла идти только под откос, но никак не вверх, к высотам, ради которых живет на земле человек...
Всегда было на комиссии все одинаково,
Вот начальник спецчасти придвигает к себе список и зачитывает первую фамилию:
– Крачков Евгений Михайлович, восьмой отряд.
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
В полной тишине затопали сапоги зэка, подошел он к столу - пожилой седой человек, смотрящий настороженно-зло на всех.
– Ну, - спрашивает, - расскажи о своем преступлении?
Теребит заскорузлыми, рабочими пальцами шапчонку. Рассказывает, как убил человека ножом в драке. Почему? Потому что к жене ходил этот человек, вместе они работали на обувном складе, там снюхались, а потом, видимо, на картонках жестко стало им любовь крутить или надоело; стал домой захаживать этот сослуживец. А Евгений Михайлович, про то не зная, ездил часто навещать больную мать за город. Приедет назад - жена радостная. Чего, говорил он ей, премию за ваши боты дали, что ли? Нет, говорит, и хитро улыбается...
Ну а раз вернулся с полдороги, дверь ключом своим открыл, этот товаровед на балконе, в трусах. Выскочил и Евгений Михайлович за ним.
– Прыгай!
– говорит.
А с четвертого этажа товаровед боится сигать, высоко. А Крачков по специальности-то мясник, у него ножи по всему дому, и на балконе тоже один завалялся. Товаровед кричит на всю улицу - спасите от ножа мясника! Это еще более разозлило обманутого мужа, да как он всадит этому жирному борову под бок, одним ударом и порушил хахалю жизнь...
– Сам "скорую" вызвал...
– попытался хоть как-то смягчить свою вину мясник.
Офицеры переглянулись, вопросы какие-то незначительные ему задали, посовещались. Итог подвел замполит:
– За восемь лет четырнадцать нарушений у вас, Евгений Михайлович. Последнее - три года назад. Есть и благодарности - девять штук. Два года член СПП, значит, встал на путь исправления, верно?
Кивает - верно.
– Исправно платит алименты. План выполняет.
– А с женой как себя будешь вести, когда освободишься?
– спрашивает дотошный Волков. И всех оглядывает: как я вопросик задал?
– Никак не буду, - мрачно говорит зэк.
– Сучка не захочет, кобель не вскочит... Сука!
– твердо добавил, поняв вдруг, что комиссию эту не пройдет.
Офицеры скрыли пробежавшие по лицам улыбки.
– А еще раз женишься?
– спросил Медведев.
– Куда ж нам, мужикам, деваться? Матери сначала надо помочь.
– Что скажете о своем подопечном, Куницын?
– обернулся замполит к молодому лейтенанту - командиру отряда.
– Считаю, что он заслужил право трудиться на стройках народного хозяйства!
–
– Последние три года говорят сами за себя. Был в отрицаловке, потом середнячком стал, а теперь - активист, каких мало... Прошел все стадии.
Крачков снова вдруг понял - могут и отпустить, загорелись в глазах лихорадочные огоньки. Страшась спугнуть желанное, понурил голову, напрягся в ожидании судьбы.
Оснований для отказа у комиссии не нашлось, и он, разом поглупевший от счастья, плачущий, готовый вот-вот сорваться и побежать на вахту, а оттуда пешком на эти самые неведомые стройки народного хозяйства, был отпущен под снисходительные смешки...
Следующим был некто Зимородок, отсидевший восемь лет за попытку убийства жены из срока в десять.
– Что, приговор, значит, несправедливый?
– сощурившись, спросил его замполит.
– Несправедливый! Не пытался я...
– глядя ему прямо в глаза, заявил зло тот.
– А кто же... пытался?
– искренне удивился замполит.
– Не знаю я...
– отвернулся Зимородок.
– Но ведь в скольких инстанциях побывало дело, и везде один ответ виновен, - перелистнул пухлое дело Зимородка замполит.
– Значит, через столько лет даже не хотите сознаться. Весь срок уже вышел почти... А ваши показания? Вначале ведь сознались...
– Сознаться можно, когда виновен, а я ж не виновен. Первые показания с испугу дал, и пошло-покатилось...
– Зачем вы вообще пришли на комиссию?
– спросил замполит.
– Зачем нас отрываете?
Зимородок смерил его презрительным взглядом.
– У меня восемнадцать благодарностей и всего одно нарушение. Я не вижу причин для отказа, - жестко бросил он, оглядывая собравшихся. Смело сказал, тоном, не терпящим возражений.
И зря это сделал - сыграло против него, с офицерами так нельзя...
ЗОНА. ЗАМПОЛИТ
Вон смотрит как... мы вроде виноваты в его проблемах. Ан нет, гражданин хороший...
– Зря вы пришли, осужденный, - тоже жестко ему отвечаю.
– Раз вы не осознали своей вины, значит, не встали на путь исправления.
А он опять лезет на рожон:
– Я не опускался, чтобы исправляться. Одно нарушение за это время было всего - опоздал на развод. А по приговору - считаю по-прежнему себя невиновным.
Тут и меня зло взяло.
– Да мало ли что ты там считаешь! Грамотный ты больно...
Но человек этот действительно невиновен, вот в чем дело. Показания у него выбили, на суде он их поменял, но было уже поздно - машина покатилась...
ЗОНА. МЕДВЕДЕВ
Решили мы отказать Зимородку. Хмыкнул он, вышел, не попрощавшись, фрукт. В общем, только шестеро из четырнадцати прошли комиссию. Последним вошел некий хмурый тип Оляпьев. Насупленно-выжидающе глядел на замполита. Тот же прочел характеристику и сразу подытожил:
– Членом СПП стал недавно, неделю назад, предоставление льгот считаю преждевременным.