Десять причин остаться с тобой
Шрифт:
Элизе до боли хотелось остаться, стать его женой. Девушка остановилась в дверях и бросила на него последний, исполненный душевной муки взгляд:
— Я люблю тебя, Колин, — прошептала она.
Но с нее довольно было организованных браков. Больше их не будет — ни для него, ни для нее. Она об этом позаботится.
Глава 8
Что-то настойчиво вырывало Колина из сна, тревожа подсознание. Когда он проснулся, его преследовали остатки сновидения: Элиза сказала, что
Он постарался не паниковать и оглядел комнату. Может, она просто пошла за чем-то необходимым, например, ночным горшком.
— Элиза! — крикнул он.
Ответа не последовало. Колин посмотрел в окно. Она не могла уйти далеко — на улице было еще светло. Потом он посмотрел на часы. Семь. Но как это возможно? Сейчас зима, и солнце садится рано...
С колотящимся сердцем, он выскочил из постели и подбежал к окну. О, Боже, это был рассвет, а не закат! Он проспал не меньше двенадцати часов. Так как давно она могла уйти? Проклятие, куда же она пошла?
Он направился в гардеробную, но замер, проходя письменный стол. Там лежало адресованное ему письмо. Пытаясь умерить бешеный пульс, он взял письмо в руки. Рядом лежали еще два: одно было адресовано его кузену, а второе предназначалось миссис Харрис.
Он открыл свое письмо и начал читать:
«Дорогой Колин!
Я решила вернуться к дяде. Буду очень тебе благодарна, если ты сможешь поскорее отправить остальные оставленные мною письма. Я собираюсь решительно противиться дяде и отказываться выходить за мистера Миньярда, пока друзья не придут мне на помощь. Уверена, долго ждать не придется. Если я буду стойкой, дядя Сайлас наверняка поймет, что нет смысла меня заставлять. Так что не волнуйся за меня».
Она что, окончательно сдурела? Как она собиралась в одиночестве справляться со своим дядей-пьяницей? Эта женщина определенно безумна! Проклятие, ну и как он может не волноваться?! Дядя уже ударил ее однажды, может сделать это снова. И она готова пойти на такой риск? Неужели так отчаянно хотела сбежать от него самого?
Чувствуя ком в горле, Колин продолжил читать:
«Спасибо за твое великодушное предложение, но, как ты вчера сам сказал, я не могу в здравом уме его принять. Ты был прав — тебе ни к чему еще одна взбалмошная жена. Я знаю, твое предложение должно было спасти меня от бесчестья, но эта жертва слишком велика.
Если мы сбежим, тебе не видать покоя.
Магистраты, даже пьяницы, обладают в Англии большой властью, а ты не заслуживаешь того, чтобы твое имя вываляли в грязи, а жизнь перевернули вверх дном. От тебя зависит множество людей, так что подумай и о них тоже. Без меня ты сможешь свободно воплощать в жизнь свои планы по восстановлению поместья».
Свободно? Черт возьми, свободно?! Как она могла
Он прочел следующую часть:
«Одно дело, если бы ты любил меня, но мы оба знаем, что это не так».
— Ничего подобного мы не знаем! — воскликнул Колин в тишине пустой комнаты.
Эти слова эхом отозвались в его душе.
Боже правый, он любил ее. Правда. Любил, как она бросала ему вызов ценой большого риска для самой себя, как задавала вопросы, которых бы никто никогда не задал, как полностью отдавала себя, решив, что человек стоит ее заботы. Любил ее ум и находчивость.
Ее отвагу, которой она была наделена даже с избытком.
Колин похолодел от мысли, что она сейчас может испытывать из-за своего бескорыстного поступка. Он бросил письмо, быстро оделся, нашел и зарядил пистолет, который она даже не удосужилась взять, и направился к выходу.
Распахнув дверь, он обнаружил там своих слуг, которые спорили о том, стоит ли его беспокоить.
— Милорд, с вами все в порядке? — спросил дворецкий. — Мы слышали крик...
— Все в порядке. Прикажите оседлать мою лошадь.
— Конечно, милорд, но... Я хотел спросить... вернетесь ли вы ко времени встречи с арендаторами? Они горят желанием познакомиться с новым владельцем земли.
«От тебя зависит множество людей, так что подумай и о них тоже».
Колин окинул слуг взглядом. А ведь Элиза была права — он в этой ситуации не мог думать только о себе. Он понятия не имел, какие неприятности ему может доставить ее дядя. Имел ли он право ради любви рисковать не только свои будущим, но и будущим своих арендаторов, слуг и даже будущих детей?
Он ведь даже не был уверен, любит ли она его. Последние строки письма были холодными и формальными, совсем не любовными:
«Мне не хочется оставлять тебя сейчас, но так будет лучше. Береги себя.
Твоя, Элиза».
«Береги себя». Словно он просто какой-то знакомый, встреченный ей на дороге.
А что если она солгала о том, что ей неважно его происхождение? Что если она действительно еще одна взбалмошная девица, которая не прочь разделить постель, но не выносит мысли о браке с ним?
Она сама решила его оставить — он ее не заставлял. Благоразумнее и безопаснее всего для его сердца будет позволить ей поступить по-своему.
К дьяволу!
Что дали ему благоразумие и осторожность? Он считал мудрым закрыть свое сердце от чувств после смерти Рашми, но вместо того, чтобы дать ему покой, это привело его лишь к одиночеству.
Потом появилась Элиза, открыла темницу с его сердцем и позволила солнечным лучам пролиться на него и исцелить. Она даже осмелилась утверждать, что он уже через час после встречи захотел ее. И не только в постели.