Дети Вольного Бога. Последний Белый Волк. Книга вторая
Шрифт:
Я опускаюсь рядом с ним в траву, чтобы отдышаться. Кровь пульсирует в висках, и я осознаю, что давно не бегала так быстро. И на самом-то деле, никогда так не бегала от чего-то поистине страшного.
– Дохлые фелабелльцы, которых не берут чащобники, что может быть хуже? – колдун-медведь коряво усмехается.
И я понимаю, что ничего. Нет более худшей беды для мира.
Сундучок захлопнулся.
Прислушиваюсь. Тихо. Даже сверчки в траве замолкли.
– Дэви. Ты видишь то же, что и я? – Фаррис резко садится и тычет пальцем в небо. «Да», – думаю я. Я тоже вижу. Алый рассвет,
– Это значит только одно. До заката мы выйдем из Леса в Ходре. Имболк наступает.
Колдун-медведь с грустью улыбается:
– Да. Имболк наступает.
Глава третья
Ривер
Я пришел к нему сразу, как только почувствовал, что Она сделала.
Словно это я сам стоял на той опушке, скрываясь за спиной огромного тучного мужика. Знаю, Она хотела утащить только Элибера, но, сама того не понимая, зацепилась и за меня. Золотая нить обвязалась в узелок вокруг запястья и потянула следом. И всего на пару секунд наши сознания сплелись в общее, и я опустился в пучину его ужаса. Там все было – и смерть отца, и смерть лучшего друга, и разбойники, что попались на пути в Ходр от Великой чародейки Ари и сделали с юным принцем что-то чудовищное, чего он сам не помнил. Вот откуда ноги у страха и недоверие через край. Не мог я оставить его одного в этом кошмаре.
Поэтому прошел мимо стражников в королевские покои с графином вина, как ни в чем ни бывало.
– Владыка уже спит, – буркнули мне вслед неотесанные гвардейцы. Выбрал бы охрану получше, Элибер. Они-то вряд ли додумаются, что к тебе в спальню без стука заходит сама смерть.
– Уже не спит. Можете проверить, – фыркаю и захлопываю дверь перед их глупыми рожами, что тут же стали выискивать силуэт Элибера во тьме спальни. Кого-кого, а этих чудиков Боги мозгами не наградили. Может, это очередной глупый миф или предвзятое мнение, но проблеска разума ни в одном стражнике я пока не заметил. Умом в Фелабелле были наделены чародеи, но Элибер ни за что не позволит колдунам встать на свою защиту. Много власти исконным жителям Волчьих троп. Слишком много. Это ж за голову схватиться можно от ужаса, верно?
Мгла. Слабый свет догорающих дров в камине отбрасывает призрачные блики в черноте, что поглотила спальню.
Он сидит, сгорбленный, на кровати. Я подхожу ближе, опуская графин с вином на тумбу, едва различимую в ночной тьме.
– Нет. Не носи мне больше вино.
Выгибаю бровь от удивления. Неужто решил, что это я ему принес? Будто не знаю, что пить Северный король больше не хочет.
Его тонкие плечи дрожат. Вытаскиваю из глубокого кармана сюртука кресало. Поджигаю свечи и окидываю взглядом его бледное, перепуганное лицо. Темные мешки пролегают под покрасневшими глазами, подобно синим безднам предзакатного неба.
– Ты это… с кем поцапаться решил? – тихо шепчет Элибер трясущимися губами. Вспоминаю о недавней недосхватке с Поварихой и отмахиваюсь.
– Это мне спрашивать надо. Вид у тебя, мягко говоря, уставший.
Элибер нервно усмехается
Как тут поверить, что из-за бессмысленной войны, организованной этим мышонком, погибла моя сестра? Я живу в сумасшедшем мире, это точно.
– Извини. Наверное, я предстал перед тобой омерзительным.
– Испуганным скорей, – и чего это он переживает? Забыл, что ли нашу первую встречу? Вот когда-когда, а тогда я бы его придушил только за то, что убивать стало жалко. – Кошмары, Светлейший?
Элибер неуверенно кивает и обхватывает плечи руками. Смотрит на меня, но куда-то мимо. В пустоту. Как бы он сейчас в ней не утонул, от таких-то впечатлений. Спасибо, зараза, теперь мне его на ноги ставить, иначе пиши пропало последним проблескам света в его разуме.
«Не вздумай меня жалеть», – шипит он, думая, что говорит сам с собой.
«Почему? По-моему, стоит. Я бы тоже впал в ужас на твоем месте. Тяжело, когда в мире столько всего иррационального, и разум постоянно сталкивается с чувствами. Ты ведь привык все упрощать. Настолько сильно прожрал себе мозг, что уже не понимаешь, как думать иначе. Это вызывает сочувствие. Тебе, наверное, тяжелее, чем нам двоим в несколько раз».
Он молчит. Смотрит на меня серыми холодными глазами и морщится:
– Зачем пришел?
– Почувствовал что-то неладное, – пододвигаю стул поближе к кровати. Плюхаюсь и закидываю ногу на ногу. Пальцем вожу по горлышку графина и рассматриваю кровь Алых гор на дне сосуда. – Подумал, что ты захочешь обсудить.
Гримасничает с отвращением. Без всякого интереса различаю на его роже противоречия, которые грызут королевскую душонку. «Да как ты, мол, почувствовал, да что мне с тобой обсуждать, да так не бывает, да ты поганое магическое существо, подобное Кали» – и все в таком духе. Уже не удивляет и даже смешным не кажется.
– Да ладно тебе. Заканчивай. Давай поболтаем. Как будто ничего не было. Часто тебе кошмары снятся? – спрашиваю, пытаясь успокоить недоверчивого владыку. И у меня опять получается. Какой я молодец, уже почти прокрался в его темное сердце, почти приблизился к разгадке тайн, скрытых Белым волком от него самого.
– Часто. Бывает, что вообще ничего не снится. А потом всякая гадость в голову лезет. Я хороших снов на самом-то деле не видел с детства. А ты?
Подмечаю, как плечи его перестают трястись и даже слегка выпрямляются.
– Что я?
– Что видишь по ночам, когда разум твой переходит во владения Младшего Брата Смерти?
Задумываюсь. Как бы не ляпнуть чего лишнего. Сейчас бы поменьше золотых нитей, а то, кто знает, не потеряется ли он. Да чего я так переживаю?
От жалости к нему или страха за себя самого?
– Семью. И в кошмарах. И в хороших снах. Почти всегда мне снится семья.
– Наверное, в кошмарах ты ее теряешь.
Киваю. Так и есть. А вот в каких обстоятельствах – говорить не стоит. Я ведь не знаю, как далеко Элибер нырнул в мои воспоминания в нашу первую встречу, сам того не понимая.