Девушка без имени
Шрифт:
– Сейчас буду работать. Какими судьбами? – холодно спросил Иван.
– Ты увлекаешься гаданием? – неожиданно поинтересовалась Наталья.
– Гаданием? – опешил Иван.
– Ты так внимательно разглядываешь содержимое чашки, что я подумала, что ты гадаешь. – Наталья улыбнулась вдруг и сделала несколько шагов внутрь кухни, по направлению к столу. – Прошу меня извинить, я не хотела вам мешать. Не знала, что застану тут кого-то. Я хотела вернуть… кое-какие бумаги.
– Я – Ирина, – кивнула ей незнакомка, а потом спрыгнула с подоконника и протянула руку. Наталья несколько
– Бывший супруг! – вмешался Иван, и обе женщины, не сговариваясь, обернулись к нему с неодобрением.
– Не кажется ли тебе, что это не очень удобно – тыкать мне в нос нашим статусом? – спросила Наталья так, словно это он, а не она была инициатором развода.
– Я не буду вам мешать, – пробормотала Ирина и тут же встала, чтобы испариться, убежать в мастерскую. Каким-то неведомым чутьем, шестым чувством знала, как неспокойно и даже опасно могло быть нахождение рядом с Натальей.
– Нет! Ирочка, дорогая, останься, пожалуйста! Ты нам нисколько не помешаешь. – Слова были странные, а тон, которым они были сказаны, еще больше. Затем Иван посмотрел на Иру, и во взгляде его мелькнула паника и мольба: «Подыграй мне!»
– Ну, тогда я, конечно, останусь… дорогой!
Ивану стоило огромных усилий, чтобы удержаться и не последовать за ней в попытке сбежать, но это все равно не помогло бы и Наталья нашла бы его где угодно. Так что он стряхнул невидимую пылинку с лавандовых занавесей, с удивлением заметив, каким сочным и ярким стал их цвет. С чего бы? Может, солнце? Или? Нет! Иван принюхался и отчетливо «услышал» запах стирального порошка. Занавески были все еще влажными. Помилуйте, но когда же Ирина могла их постирать? Может быть, у нее, как у любой порядочной Золушки, есть в помощниках тетушка-фея?
– Что ж…
– Ты, кажется, хотела вернуть бумаги? – Иван демонстративно отставил чашку и подошел к Ирине, встал рядом с ней около окна. Наталья прикусила губу, прикидывая, как ей следует поступить в сложившейся ситуации.
Испепелить обоих.
– Ну что, и как ты поживаешь? – спросила Наталья, проигнорировав вопрос о бумагах. Естественно, никаких бумаг не было. Она подошла к плите, заглянула в турку, разглядывая остатки от кофе. – Каталоги-то едешь смотреть?
– Барышня, ваше ли это дело? – нахмурился он, пытаясь понять, что же именно могло понадобиться Наталье в его доме, да еще так рано, фактически прямо с утра в… черт, какой сегодня день? Вчера была пятница, кажется. Значит, Наталья приперлась в субботу утром? Это что за Хиросима, я вас спрашиваю?!
– Я просто спросила, – пожала плечами Наталья, отбрасывая турку в раковину. – Вспомнилось.
– Интересно, что теперь ты начала помнить о моих делах, – пробормотал он тихо, сквозь зубы, но Наталья услышала.
– Не надо, – покачала головой она. – Не начинай. Я никогда не желала тебе зла.
– Никогда не желала, – кивнул он и бросил ледяным тоном: – Даже когда спала со своим деловым партнером, желала мне добра.
– Я пойду, – покачала головой Ирина.
– Хочешь сделать мне больно?! Мне звонил Сережа, – побелела Наталья.
– Сережа – идиот, и он ничего не знает. – Иван улыбнулся самой ледяной из всех возможных улыбок.
– Зачем ты это делаешь, Ванька? Я говорила тебе…
– Да, Наташа, ты мне много чего говорила. Главным образом, что я сам во всем виноват, что ты была так несчастна со мной.
– Что, разве это не так?
– Ну так что, он дал тебе почувствовать себя снова живой, молодой? Я правильно все понял? Я же признал все ошибки, сам приговорил себя к высшей мере и сам же себя расстрелял. Чего же еще тебе надо? Тебе Сережа позвонил? И что теперь?
Наталья замолчала, потрясенно разглядывая своего бывшего мужа. Никогда он не заходил так далеко, и причина была очевидна. Причина сидела на ее подоконнике, в ее штанах и в ее майке, в неизвестном фартуке и с чашкой кофе в руках. И смотрела на Наталью невозмутимыми бутылочно-зелеными глазами. Красивая тварь, молодая.
Все было куда хуже, чем говорил Сережа. Даже если между ними ничего нет.
Особенно если между ними ничего нет. Он называет ее на «вы». Она варит ему кофе. Он рисует ее портрет.
– Да ты в беде, Ванька, – пробормотала Наталья. Она поймала его взгляд и склонила голову набок так, чтобы он не смог отвернуться, заставила его смотреть ей в глаза. В ее усталые карие глаза красивой женщины, возраст которой выдавали не морщины, не мешки под глазами, а опыт, глубокое знание жизни «как она есть».
Она всегда умела решать проблемы. Конь на скаку – без проблем. Коней мы удержим, это меньшая из проблем. Вот отбившийся от рук бывший муж…
– Я не в беде, что ты мелешь! – покачал головой Иван, выдерживая ее взгляд. – Мы с тобой, Наталья, – вот это была беда.
– Кто эта женщина? Ты ее совсем не знаешь!
– Зато я хорошо знаю тебя. И тебе пора уходить, – проговорил Иван тихо, но твердо. Трудно поверить, как сильно эта женщина влияла на него. До сих пор при звуках ее голоса он вздрагивал и испытывал безотчетную грусть, разочарование, депрессию, сожаление и бесполезность любых усилий – все, с чем за годы их брака неразрывно переплелось и перемешалось слово «любовь». Добрая сотня полотен показывала их ссоры и повернутые прочь спины. Их любовь была как в хороших книгах – болезненной, надрывной, разрушающей. Хорошие книги часто растут на чьих-то могилах.
Картины хорошо раскупали.
– Сигареты есть? – спросила Наталья как ни в чем не бывало. Иван молча протянул ей пачку и помог прикурить.
Они молча тянули дым и смотрели в разные стороны.
– Почему твоя модель расхаживает по дому в моих старых штанах? – Тон обманчиво замаскирован под простое любопытство. Наталья говорила так, словно Ирины и вовсе не было в кухне вместе с ними.
– Они нужны тебе? – завелся Иван. – Я попрошу ее переодеться. Кстати говоря, у меня тут много твоих вещей, надо бы как-нибудь перевезти их к тебе. Я могу их собрать.