Девятнадцать лет спустя...

Knitchick

Она продолжала просматривать подборку фильмов в поисках чего-нибудь, что отвлекло бы ее от "инцидента на кухне", каким он впоследствии запомнится. Что-то, что дало бы ей представление о том, как живут нормальные подростки-маглы. Она включила первый попавшийся подростковый фильм и, откусив большой кусок торта, откинулась на спинку кровати, с потрясенным восхищением наблюдая, как разыгрываются первые сцены "Американского пирога".

Глава 34

Гермиона с Люциусом решили не торопиться до конца каникул и не ускорять происходящие события. Так что, за исключением нескольких совместных обедов с детьми,

которые на самом деле прошли не очень хорошо, они виделись только в нерабочее время. Как бы сильно Гермиона ни любила эти поздние ночные интерлюдии, она жаждала более постоянных отношений… что, однозначно, требовало одобрения Роуз.

Хьюго тоже оказался на удивление упрям в отношении Люциуса, но после нескольких бесед стало ясно, в чем проблема. Хьюго видел себя эдаким "хозяином дома", когда Рона больше не было рядом, и не хотел, чтобы в ближайшее время его кто-то узурпировал его статус. Он отчаянно любил мать и боялся, что бывший Пожиратель Смерти, каким бы милым он ни казался, может причинить боль Гермионе. Как бы это ни раздражало ее, но и согревало сердце, когда она думала о своем маленьком храбром льве и его чрезмерной заботе.

Однажды днем неожиданно появился Люциус и спросил Хьюго, не хочет ли он полетать, и тот согласился, изо всех сил стараясь не показать своего восторга от этой перспективы. Четыре часа спустя они вернулись раскрасневшиеся и смеющиеся, и Хьюго удивил Гермиону, крепко пожав руку Люциусу, прежде чем побежать на кухню перекусить. Когда Гермиона вопросительно посмотрела на Люциуса, он просто пожал плечами и сказал, что они обсудили некоторые "мужские" вопросы и что Хьюго хотел убедиться, что намерения Люциуса по отношению к его матери были благородными.

На следующий день Хьюго подошел к Гермионе и небрежно сказал ей, что он не против, если Гермиона будет встречаться с Люциусом. Сложно было сохранить невозмутимое выражение лица, когда одиннадцатилетний сын пытался говорить как взрослый мужчина, выражающий одобрение. Не в силах сопротивляться, она крепко обняла его и принялась щекотать, уверяя себя и его, что он все еще очень похож на маминого малыша.

Роуз была на удивление неразговорчива в дни, последовавшие за ужином с Люциусом, и Гермиона изо всех сил старалась дать дочери время все обдумать без какого-либо чрезмерного давления. Гермиона знала, что на это потребуется время, но надеялась, что они смогут провести Рождество вместе, а этого не получится, если Роуз не расслабится и не согласится.

Через несколько дней после начала каникул Гермиона получила записку от Рона с просьбой встретиться с ним. Он казался искренним, поэтому она неохотно согласилась встретиться в "Трех метлах". Встреча прошла на удивление хорошо, и было очевидно, что Рон ужасно скучает по детям. У него, благодаря отцу, была новая работа в Отделе по уходу за волшебными существами, которая ему, похоже, нравилась. И он попросил об одолжении, увидеться с детьми раньше установленного судом срока.

Он спросил, может ли увидеть их на несколько часов на Рождество и, возможно, провести день в Норе, но Гермиона была непреклонна в этом и довольно четко изложила Рону причины своих возражений. Последнее, в чем нуждалась Гермиона, так это в том, чтобы Молли ругала ее или Люциуса в присутствии Роуз и Хьюго. Ситуация и так была достаточно шаткой, и ей, конечно же, не требовалась никакая помощь от этой старой ханжи, которая не могла держать свое мнение при себе.

Рон согласился с ней и решил, что просто пригласит детей к себе домой, кроме того, пошутил, что может быть, разлука научит Молли держать рот на замке. Гермиона

согласилась поговорить с Дианой и сказала, что скоро с ним свяжется. Когда она встала, чтобы уйти, он удивил Гермиону, заключив ее в объятия и еще раз извинившись за все, что сделал. Он просто хотел увидеть своих детей и, наделся, что она ему поможет.

Гермиона проконсультировалась с Дианой, которая затем посетила судью, ведшего их дело. После удовлетворительной проверки занятости Рона, которая включала обзор эффективности его работы и финансовый отчет, он смог отменить постановление и установить для Рона график регулярных посещений. Дети были в восторге, когда узнали об этом, и Гермиона со смешанными чувствами высадила их у дома Рона за три дня до Рождества.

Ей было грустно видеть, как они уезжают, и она отчаянно надеялась, что во время их визита к отцу все пройдет хорошо, но, с другой стороны, она не могла не радоваться перспективе трех дней наедине с Люциусом.

Гермиона провела дни, предшествовавшие Рождеству, расслабленной и счастливой. Она смогла закончить все свои рождественские покупки, все еще проводя каждую свободную минуту с Люциусом. Единственным темным облаком за это время были опасения Гермионы по поводу двойственного отношения Роуз к Люциусу. В одну минуту она казалась в порядке, а в следующую уже извергала какое-то завуалированное оскорбление. Гермиона говорила с ней об этом, но Роуз всегда мило извинялась и обещала больше так не делать… А затем продолжила делать это снова.

Гермиона, по предложению Люциуса, не слишком давила на Роуз по этому поводу. Он верил, что та придет в себя, когда будет готова, и не раньше, Гермиона же была недовольна поведением дочки, но приняла это как цену, которую приходится платить за начало новых отношений, когда у тебя есть дети.

Сочельник в Малфой-мэноре с Поттерами и остальными Малфоями тоже прошел хорошо. Это был очень спокойный вечер, особенно потому, что дети Гарри были с няней Уотсон, а Скорпиус с родителями Пэнси. Вечер был наполнен историями об их школьных днях, и Люциус смеялся вместе со всеми над некоторыми вещами, которыми они занимались. Они даже смогли посмеяться над инцидентом с "хорьком", хотя и не так искренне, и Гермиона подозревала, что это все еще унижало Драко, хотя тот и притворялся равнодушным.

Вернувшись домой после вечеринки, Гермиона выключила все огни, кроме елочных гирлянд и камина, и они с Люциусом занимались любовью под рождественской елкой до самого рассвета; наконец, спотыкаясь, добралась до кровати, чтобы поспать несколько часов, прежде чем дети вернутся домой.

Рождественское утро наступило слишком рано, и они проснулись от звука хлопнувшей входной двери, и голос Роуз и Хьюго, зовущих ее. Гермиона поспешно накинула халат и спустилась вниз, чтобы встретить их, пока Люциус принимал душ и одевался, планируя улизнуть, как только дети будут заняты открытием подарков.

Гермиона обняла обоих детей, и они заверили ее, что прекрасно провели время с отцом. Она заметила, что Роуз выглядела более подавленной, чем обычно, поэтому отвела ее в сторону, чтобы выяснить, что же ее так расстроило.

— Рози-Пози, — тихо спросила Гермиона, обращаясь к ней по детскому прозвищу в надежде вызвать улыбку у своей задумчивой дочери. — Ты в порядке, милая? Что-то случилось у твоего отца? — более серьезно спросила она, когда прозвище не произвело желаемого эффекта.

— Мам, а ты знала, что папа и Мэнди собираются пожениться и что она на четвертом месяце беременности? — спросила Роуз со слезами на глазах. Гермиона чувствовала себя так, словно ее ударили обухом…