Дикая Роза. Семь лет спустя

Коробов Вальехо Владимир

— Подробности чего, дон Армандо?

— Этого, как вы говорите, забавного происшествия.

— Нет, сеньор, только сам факт. — Альтамирано искренне недоумевал: зачем дону Франческотти знать какую-то ерунду, о которой он мог бы и не упомянуть.

— Плохо, капитан, очень плохо. Видно, стареете. Все, что связано с семьей, крайне важно для всех ее членов.

— Я могу узнать все подробности, дон Армандо. Это нетрудно. Потом… У сеньориты Джулии есть кассета. По ее приказу четвертый охранник все там снимал на пленку.

— Даже так? — Глаза Армандо расширились. — Чтобы к тому времени, как я завтра проснусь, пленка была у меня. Вы свободны, Альтамирано,

до свиданья.

…И вот он проснулся, стоял под холодным душем, вспоминал вчерашний разговор и хмурился. В сущности, он зря обидел верного, доказавшего преданность много раз Альтамирано, который юношей служил еще его отцу. Да еще помянул про возраст. Капитан прекрасно выполняет свои обязанности, а предыдущий его приказ касался, по сути дела, лишь умельцев семьи, специальных киллеров, таких как Хуан Весельчак. Телохранители, по традиции, составляли как бы продолжение того, кого они охраняли, и в число его людей конечно же не входили. Это было его собственное упущение. Но Армандо повелел вчера днем и ночью следить за Джулией — это было уже совершеннейшим нарушением традиций. Что подумает Альтамирано?… Да наплевать, что он подумает!

Армандо яростно растерся полотенцем, набросил халат и вернулся в спальню. На подносе рядом с кофе и печеньем лежала кассета. Он быстро, чтобы не передумать, вставил ее в магнитофон и нажал клавишу воспроизведения.

Видеокамера и пленка были хорошего качества, но снимал явно любитель. К тому же снимал из каких-то зарослей, нередко в объектив попадали листья и ветви. Но все-таки происходившее было видно, а некоторые кадры даже удались.

Армандо по праву считал, что давно и хорошо научился владеть собой, управлять своими чувствами и эмоциями. Тем больше он поразился глубине своих переживаний при просмотре этой кассеты.

Сначала его обдало нежностью, юношеской радостью при виде Розы в купальном костюме, безмятежно спящей на лужайке. «Смотрел бы и смотрел на нее…» — подумал Армандо. Но когда он увидел последующие кадры, гнусную в своей неприкрашенности попытку изнасилования, его буквально затрясло, захлестнула волна ненависти и бешенства. Зато Армандо был награжден последующими кадрами и воспроизводил их на экране снова и снова: обнаженная Роза, как прекрасная амазонка, великолепная в гневе, наносит удар за ударом мужчинам в черных масках.

«Боже, какая женщина, — говорил себе потрясенный Армандо, — просто чудо! Как хороша! Как сложена! Но не это главное. Характер! Естественность и независимость!..» Нет, он ничуть не ошибся в выборе: именно такая женщина, именно Роза Гарсиа Монтеро должна стать подругой его жизни и матерью его детей!

Как можно ею не восхищаться, не ценить ее! Этот счастливчик Рикардо, ее глупый муж, наверняка и вполовину не понимает, каким сокровищем он, волею судеб или игрою случая, владеет. Другая бы на ее месте после потрясения на концерте залезла куда-нибудь в норку и не выходила бы оттуда, оплакивала себя и свою погибшую карьеру. А Роза уже через два дня взяла себя в руки и затеяла столь большое и столь дерзкое мужское дело — создание лучшего в Мехико национального ресторана. И какая хватка, какая сноровка!

Конечно, в его силах было помешать и этому, но зачем? Ему нужна именно такая жена, сопротивляющаяся обстоятельствам, идущая наперекор судьбе. Этот ресторан — не помеха Армандо, а хорошее подспорье. Когда они познакомятся, а это будет уже очень скоро, он найдет десятки способов поднять ее любимое заведение до небес. И уже одно это сблизит их.

Но как бы Джулия не испортила все. Что происходит с его сестрой? Понятно, что она

очень благодарна этой своей подруге по колонии. Понятно, что она играет в эту благородную месть, представляя ее себе чем-то вроде прославленной сицилийской вендетты. Но что заставляет ее идти на такие шаги, как тот, что запечатлен на пленке? Да и зачем вообще надо было снимать? Чтобы получить затем изощренное, извращенное удовольствие? Как-то это не слишком похоже на Джулию. Столь мощное влияние этой ее уродливой подруги9 Вряд ли найдется кто-то, кто смог бы оседлать его сестру, это и ему не удается. А может быть, они находятся в лесбийской связи? Нет, невозможно, Джулия — Франческотти, а Франческотти никогда не унизятся до противоестественного. Да если бы случился даже намек на подобное, Армандо давно бы уже сказали.

Вызвать Джулию к себе сию же минуту и… Нет, любой жесткий запрет лишь подстегнет ее чувство противоречия. Она начнет совершать что-то назло, в пику ему, и это будет хуже всего. Поговорить с сестрой, конечно, надо, но не сейчас. Позже, когда он уже будет знать о новых ее намерениях. Потом есть же золотое правило, которому Армандо больше всего любит следовать в делах: используй и направляй любые происходящие события в свою пользу. Конечно, это искусство, но кто сказал, что Армандо Мартинес Франческотти не владеет им!

Пора подумать о приятном. Близится торжественное открытие ресторана Розы, уже рассылаются избранным лицам пригласительные билеты, в продажу поступит лишь малая часть. Как удачно, что она придумала открыть свое детище в день карнавала второго ноября. Все приглашенные должны быть в костюмах и масках, следовательно, он беспрепятственно сядет поближе к эстраде и будет смотреть на Розу целый вечер, может, уже и заговорит с ней. Это куда лучше, чем скрываться в закрытой ложе в Большом зале.

Рикардо сидел в своем кабинете, пил неразбавленный виски и думал о том, что все кончено. Университетский друг Сервандо Вехар выполнил свое обещание: все разузнал. Утром он позвонил Рикардо домой и в коротких, деликатных выражениях сообщил, что, скорее всего, фирма «Рироли» оказалась втянутой в авантюру. Земли, которые Рикардо купил, считаются бросовыми, а разведка месторождений серы на них никогда не велась. Вехар предложил возбудить дело против чиновника, но сам же сказал, что это вряд ли поможет вернуть деньги.

Радостная, оживленная Роза пришла звать его к столу. Он грубо заявил, что есть не будет и просит оставить его одного.

— Ты плохо себя чувствуешь, дорогой? — все еще с улыбкой на лице, но уже обеспокоенно спросила жена.

— Да! Я себя чувствую очень плохо и не вижу поводов для радости. В том числе и твоей, Роза!

— Ты заболел? Сейчас я позвоню доктору Кастильо.

— К черту доктора! Я не болен, я расстроен.

— Что тебя так расстроило, Рикардо? Скажи мне, мы найдем выход.

— Боюсь, что из этого нет выхода.

— Выход есть всегда!

— Как ты наивна, Роза! Ты носишься со своей новой игрушкой, дался тебе этот ресторан, и ничего вокруг не замечаешь!

— Так ты знаешь о ресторане, Рикардо? И все это время молчал. А я-то думала… Но почему ты говоришь в таком тоне? Разве я чем-то обидела тебя? Если хочешь, то ничего вокруг не замечаешь именно ты! Ты не заметил даже отсутствия детей в доме. Уже два дня как я их отправила на отдых в провинцию.

— Прости, Роза, если я задел твое самолюбие, мне действительно было не до домашних дел и забот, я по горло был занят делами на фирме. Но теперь покончено и со всеми делами, да и с фирмой тоже.