Дикая Роза. Семь лет спустя
Шрифт:
— Да, сеньор депутат, — сказал Пачеко, — но где гарантия, что среди ваших честных деятелей не окажется пара-тройка верных приспешников Франческотти?
— Гарантии такой нет и быть не может. Но мы заранее можем предвидеть и утечку информации, и возможное предательство и принять меры против этого. Первая из которых — дозированность, досье поступает малыми частями до тех пор, пока обратный ход станет уже невозможен.
— Допустим. — Старый Пачеко все еще не был уверен в правильности плана. — Допустим, что все так и пройдет. Но в таком случае, если одновременно не задействовать кучу оперативников
— Этот ваш аргумент, сеньор Пачеко, наиболее сильный. — Фабила-дядя привстал и поклонился. — Но, во-первых, мы должны будем воспользоваться замешательством, суетой в их рядах в первый момент. Арестовать десяток тех, против кого хватает обвинений и доказательств, очень быстро. Здесь хватит сил Рамона плюс небольшой отряд спецвойск — у меня есть связи в армии и думаю, что я договорюсь. А во-вторых, сеньор Пачеко, по этому вашему досье к самому Франческотти практически невозможно подобраться. Прямых улик и свидетельств против него у вас нет, а косвенные опытный адвокат развеет как дым.
— Над этим, дядя, — снова вмешался Рамон, — мы как раз и работаем сейчас. — Стараясь быть кратким, племянник рассказал про странное «заболевание» и все, что было с ним связано.
Абелярдо Обрегон Фабила внимательно все выслушал, а потом, снова закурив сигару, сказал:
— Это звучит куда интереснее и стоит даже больше, чем досье. Если вы не ошибаетесь в своих догадках и верно взяли след, то Франческотти не отвертеться. Если, конечно, вам удастся обнаружить предполагаемую тайную лабораторию. Но неужели в Мехико можно скрыть нечто подобное?
— Уже проверяли, дядя. Это вряд ли находится в Мехико или в каком-нибудь другом большом городе.
— Так ищи, Рамон, хорошо ищи… Не знаю, как вы, сеньоры, а я проголодался. И предлагаю вам всем разделить мою скромную трапезу. Обо всем остальном поговорим за столом, — сказал хозяин гостям и первым последовал в столовую.
— Можно ли говорить за обедом о таких вещах, — негромко проворчал Пачеко, — и у стен бывают уши.
— Только не у этих стен, недоверчивый сеньор! — все-таки услышал эту реплику и счел нужным парировать ее депутат Абелярдо.
Роза искупалась в бассейне, переодела купальник, взяла одеяло и пошла в укромный уголок сада. Как жаль, что Рикардо уехал в офис! Сегодня первый день, когда она уже может позволить себе отдохнуть несколько часов. Все главное уже сделано, ее ждут в ресторане к трем пополудни, она должна к этому времени окончательно решить, как будет называться ее любимое детище. Позагорали бы сейчас вместе с Рикардо, поговорили бы по душам, но его нет и не будет до вечера.
— Паула, ты со мной? Почему тогда в джинсах и рубашке?
— Я не люблю быть на солнце, Роза. Очень быстро обгораю. Я лучше посижу в беседке с книгой: скоро у меня экзамен.
— А я обожаю солнце! Мне оно только на пользу…
Роза расстелила одеяло на маленькой зеленой лужайке, легла на живот и стала играть с травинками, заплетать их в узоры. Но это занятие ей быстро наскучило, глаза ее стали слипаться, а голова туманиться. Роза решила
Пробуждение оказалось скорым и страшным. Тяжелое прикосновение к ее губам, тяжесть в запястьях рук и железный обруч выше щиколоток ног. Роза открыла глаза, и из груди ее вырвался крик: три гадкие черные маски склонились над нею. Две крепкие ладони прижали ее руки, как прессом, к одеялу; две клешни сжимали ноги; а жирные пальцы, уже сорвавшие лифчик с ее груди, тянулись к трусикам.
Роза инстинктивно выгнулась всем телом, мешая этим пальцам, и снова попыталась закричать.
— Кричи-кричи, красотка, — негромко и весело сказала маска с жирными пальцами, — все равно никто не услышит, да и зачем тебе кричать? Ты сейчас получишь большое удовольствие, даже целых три, одно за другим. А трусы тебе не нужны, дурочка!
И он сделал новую попытку снять их.
Роза ощутила, что рот ее чем-то залеплен. Она снова выгнулась, черные пальцы ухватились за край ее трусиков, черная маска оказалась вблизи ее правой коленки, и Роза, насколько могла, двинула ею.
— O-о, стерва! — Эта маска отпрянула от нее. — Прямо в глаз! Ну я тебе сейчас устрою!..
Каким-то инстинктом Роза поняла, что ей не поднять этот пресс на руках, тогда она дернулась, скользя по одеялу. Левая рука ее на мгновение освободилась, подлетела ко рту, и острые ноготки, царапая кожу, наполовину сдернули со рта клейкую ленту. «Паула! На помощь!» — хотела крикнуть Роза, но вырвалось лишь «а-а», и в ту же секунду жирные ладони зажали ей рот. Последовал сильный удар в ее грудь коленом, и она снова оказалась поверженной — в том же положении и с заклеенным ртом.
Роза продолжала отчаянно сопротивляться, изгибаться, биться всем телом, но нападавшие уже освоились и действовали более слаженно.
— А вот и наши трусишки! Такие синенькие, такие маленькие, как это они только налезают на такую хорошую попку! — Жирные пальцы потрясли порванными трусами, отбросили их в сторону, обхватили сжатые колени Розы и стали их с напряжением разнимать. — Не прячь свою красоту, дура, сейчас тебя мой мальчик обрадует… О-о!..
Потные противные руки оторвались от колен Розы, и склонявшаяся над ней квадратная фигура полетела вверх тормашками. Мгновенно ослабли, а потом и вовсе отпустили ее зажимы на руках и ногах. Роза сгруппировалась, вскочила и увидела Паулу, которая носилась, как метеор, между тремя противниками, нанося им ощутимые удары.
Роза мгновенно ощутила себя дикой девчонкой с Вилья-Руин и, не обращая внимания на свою полную наготу, кинулась на подмогу подруге. Вдвоем, применяя выпады ногами, они сначала хорошо держались против троицы в черных масках, а потом все увереннее стали теснить их. Роза изловчилась и сильно, как по футбольному мячу, ударила в промежность того насильника, который сорвал с нее одежду. Он охнул и осел на траву. Двое других оставили попытки нападения и рванули через кусты к забору. Вгорячах Роза кинулась бежать за ними, но колючие ветви быстро охладили ее пыл. Она вернулась и побежала по тропинке. Паула последовала за нею.