Дикая Роза. Семь лет спустя
Шрифт:
— Ах, дорогая, боюсь тебе это сказать…
— Не бойся, хуже не будет!
— Боюсь тебе это сказать, Джулия, но мне все кажется, что ты уже охладела к этому делу. И я тебя не виню: конечно, ведь ты не обязана и не заинтересована. Ты и так столько для меня сделала, гораздо больше, чем я для тебя. Но умоляю, Джулия, скажи мне об этом, и я сама доведу все до конца!..
Джулия пристально посмотрела на Дульсину, потом, как кошка, спрыгнула на пол, покрытый персидским ковром; приобняла подругу и заговорила горячо,
— Да знаешь ли ты, что я не только не охладела, но заинтересована сейчас даже больше, чем вначале. И возможно, больше, чем ты сама!
— Как же это может быть, Джулия? — Дульсине показалось, что она ослышалась или не поняла.
— Это так может быть, дорогая, что если бы моя воля, то своими руками задушила бы эту дрянь сию же минуту! И тебе бы не уступила! — Джулия показала пальцами в воздухе, как бы она это сделала. Решимость ее была страстной и неподдельной Дульсина все еще боялась поверить в то, что слышала и видела, дрожащими пальцами она зачем-то расстегнула, а потом снова застегнула ворот глухого зеленого платья и сказала шепотом:
— Я боюсь поверить этому счастью.
— Не знаю, Дульсина, назовешь ли ты это счастьем, когда услышишь все до конца.
— Ты меня пугаешь, Джулия, о каком конце ты говоришь?
— Сейчас я тебе доверю то, о чем даже Армандо не говорила. Но… сначала скажи, Дульсина, я сильно уродлива?
— Ты просто красавица!
— Нет, не так я спросила, может ли настоящий мужчина полюбить такую, как я, горбатую?
— Но ведь тебя многие мужчины любят и находят привлекательной, даже пикантной. Ты ведь сама мне рассказывала, что…
— Ах, Дульсина, какая ты бестолковая. Я не про это. Может ли настоящий кабальеро взять замуж такую, как я?
— Джулия! Как ты можешь сомневаться в этом? Да стоит лишь тебе захотеть и…
— Считай, что я захотела. Теперь смотри мне прямо и глаза и отвечай: может жениться твой брат Рикардо Линарес на мне, Джулии Франческотти? Да или нет?
Дульсина опешила от такого поворота. Да ведь если это случится, она станет родственницей одного из самых богатых и могучих семейств во всей Мексике! Да кто тогда посмеет не считаться с нею! Какое блестящее будущее!
— Да! — воскликнула Дульсина. — Да, Джулия! Об этом я не смела и мечтать. Но неужели ты и вправду влюбилась в Рикардо?
— Еще в колонии, когда ты показывала мне его фотографию — ту, где он в белом костюме.
— А я думала, что эта фотография пропала.
— Да это я ее у тебя потихоньку утащила, — засмеялась Джулия.
— Вот как? — улыбнулась Дульсина. — И ты столько времени скрывала. Даже от меня?
— От тебя в первую очередь, мне казалось, что тебе не понравится эта мысль: отдать красавца брата горбатенькой девушке.
— Да ведь ты лучше всех, Джулия! Я буду счастлива с тобой породниться!
— Я тоже, но… и это меня беспокоит больше всего:
— А ты уже встречалась с ним, Джулия?
— Как же это теперь возможно, дурочка! Я только на расстоянии в бинокль наблюдаю за ним. Иногда, правда, ближе, из машины. Несколько раз звонила ему в офис, представлялась секретаршей какой-то фирмы… Теперь ты понимаешь мои страдания? Понимаешь, как я ненавижу эту Розу, эту дрянь, которая иногда даже на людях обнимает и целует его!..
— Так убей же ее, Джулия!
— Я это сделаю обязательно, но… сначала бы мне хотелось, чтобы Рикардо сам оставил ее, развелся с нею! Так было бы лучше.
— Да, теперь я понимаю, почему ты не спешишь убрать дикарку. Конечно, это меняет дело. Но как же тяжело ждать! Вот если бы представить Рикардо более ощутимые свидетельства ее неверности! Наши анонимки, конечно, делают свое дело, но…
— Я уже думала об этом, я все время об этом думаю, Дульсина. У Армандо есть один человек, который может подделать любое письмо так, что никакая экспертиза не определит. Можно изготовить любовные письма Розы. Но к кому, чтобы это выглядело убедительно?
— У Рикардо был такой приятель, владелец магазина, как же его звали? Да, Анхель де ла Уэрт, магазин игрушек «Добрая мама». Одно время дикарка работала там и даже жила некоторое время у него дома.
— Отлично, Дульсина! Но почему ты раньше мне об этом не рассказывала?
— Не знаю. Нет, знаю: наверное, потому, что я уже раньше пыталась пробуждать ревность Рикардо к этому Анхелю.
— И у тебя ничего не вышло?
— Вышло, но не до конца. Но у меня ведь не было прямых доказательств.
— А что, если и на этот раз не сработает?
— Надо придумать что-нибудь более существенное, чем письма!
— Что, Дульсина? Не прикажешь ли подобрать ей любовника? — Джулия сначала засмеялась, а потом резко оборвала смех. — Мама миа, как это я сразу не сообразила? Ведь все так просто: ее можно изнасиловать так, что скрыть это от мужа не удастся!
— Прекрасно, Джулия! Прекрасно! Думаю, что Рикардо это вряд ли понравится, особенно если дело получит огласку.
— Ну об этом тоже можно позаботиться!
— Джулия, дорогая! У меня перестала болеть голова. Как все чудесно! Но скажи мне еще раз: когда Рикардо бросит дикарку, то мы ведь убьем ее?
— Клянусь тебе! Но и ты поклянись: ты поможешь мне выйти замуж за Рикардо?
— Клянусь, что сделаю все для этого!
Дульсина придала своему лицу как можно более торжественное выражение. Она не видела себя со стороны. Но Джулия невольно немного отстранилась от нее. Хотя сеньорита Франческотти уже давно привыкла к желтой маске подруги взамен обезображенного лица, но все-таки бывали моменты, когда выражение этой маски становилось особенно неприятным, особенно отталкивающим — даже для нее.